58 
— Я не хочу быть тебе помехой, — говорила Селина, а губы ее дрожали. — Я хочу только того, что хочешь ты… что бы ты ни пожелал…
— Существует огромная разница между тем, что я хочу, и тем, что я должен и могу сделать, — сказал Тивертон.
— Почему? — удивилась Селина.
— Потому что я обязан прежде всего подумать о тебе, — ответил он, — потому что вся твоя жизнь, твое будущее — все зависит от того, что происходит сейчас, в эти дни, и за каждый день я отвечаю… и перед самим собой, и уж наверняка перед господом богом. Я не прощу себе, если ты будешь несчастлива.
— Я счастлива… так счастлива… потому что с тобой! — воскликнула девушка.
Ее руки потянулись к нему; не отдавая себе отчета, что она делает, она обняла его, и — если б он сделал то же самое — она готова была бы простоять так хоть целую вечность.
Но Квентин резко отстранил ее от себя — почти оттолкнул, и произнес неестественно громко и сурово:
— Не отправишься ли ты наконец спать, Селина? Нечего бродить по дому, как привидение. Ты должна выглядеть свежее утренней розы и румяной, как заря, иначе… — Он запнулся. — Или ты забыла, ради чего мы болтаемся в этом чертовом Баден-Бадене?
Если б он вдруг дал ей пощечину или обругал последними словами, то все равно Селина поразилась бы меньше.
Ее руки бессильно упали, слезами наполнились глаза. Она отпрянула от него и как безумная устремилась наверх, в свою спальню.
Квентин догнал ее на лестнице и у самой двери преградил ей путь.
— Прости меня, прости меня, Селина! — твердил он. — Я не должен был это говорить, но ты сама вынудила меня. Мне трудно было сдержаться.
Она повернулась к нему, но не видела его лица из-за слез, застилающих ее взгляд.
— Я тебе благодарен… Ты не представляешь, как я благодарен тебе… за то, что ты сделала для меня этой ночью. Ты спасла меня от разорения, от краха…
Она ожидала от него иных слов, может быть, иной благодарности, но он подарил ей лишь намек.
— О нас, о наших проблемах мы поговорим утром… не сейчас… не здесь. Я не могу говорить, когда ты так смотришь на меня, черт побери!
Квентина разгневал ее взгляд. Но почему? Она никак не могла понять. И не могла понять, по какой причине сменилось его настроение после визита лорда Хоудриджа. Ведь как все было хорошо, радостно, светло, а как только он явился и побеседовал наедине с Тивертоном, все пошло кувырком.
— Я больше не смотрю… и не буду смотреть на тебя… на вас, сэр, простите, если это вам так не нравится, — нашла в себе силы быть ироничной Селина. — Действительно, час поздний… спокойной вам ночи, сэр!
Ей так хотелось, чтобы он хоть слегка улыбнулся. Но Квентин мрачно удалился, и тогда, плотно закрыв за собой дверь, она дала волю слезам, присев на кровать.
Утешала ее лишь единственная надежда, что Квентин Тивертон не так скоро раздобудет ей подходящего супруга, а до этого они будут вместе…
— Я люблю его, и большего счастья мне не нужно! — шептала, всхлипывая, маленькая влюбленная Селина.
Лорд Хоудридж сошел с дистанции — почему-то так показалось Селине, а в общей группе остальных кавалеров фаворит еще не проявил себя. При всей своей отрешенности от мира сего Селина читала иногда газеты и отчеты о бегах, поэтому и воспользовалась подобным термином.
Рыдания ее вскоре прекратились. Она погрузилась в сон, но несколько раз за ночь просыпалась и со счастливой улыбкой на устах засыпала снова, убеждаясь, что она по-прежнему на вилле, что Тивертон где-то рядом и у нее в запасе есть еще несколько дней, прежде чем он отыщет ей следующего кандидата в мужья.
Радостное настроение не покидало ее и когда она утром ворвалась в кухню, чтобы успеть помочь Джиму приготовить и сервировать завтрак для хозяина дома.
То, что Джим тоже волшебник под стать Тивертону и уже купил на рынке свежее масло, сливки, сыр, яйца, бекон, ей было не в диковинку, а то, что Квентин Тивертон спустился к завтраку, приветливо улыбаясь, стало для Селины истинным подарком. Как будто наступило Рождество или ее день рождения.
— Чутье мне подсказывает, что ты приложила свою чудодейственную ручку к тому, что будет подано на стол, — сказал Тивертон. — Я учуял аппетитный запах и услышал, как вы с Джимом смеялись над чем-то. Когда поварам весело, то и еда у них получается отменной. Чем вызвано веселье?
— Джим кое-что рассказал о ваших с ним прошлых приключениях, — призналась Селина.
58 
