9 
– Это не я, это она! – вскричал он.
– Не сомневаюсь, – серьезно произнес граф, но глаза его заблестели.
– То есть… Я хотел сказать… О боже!
Глаза графа встретили взор Венеции, и в них светилось то самое чистое, неприкрытое веселье. На какой-то миг весь остальной мир перестал существовать и их объединила шутка, понятная им одним.
– Не поделишься ли с нами своими соображениями, старина? – предложил граф другу. – Я имею в виду, мыслями об этом предмете.
Лорд Энтони обратил на него полные ужаса глаза.
– Что ж… – наконец промолвил он. – Трудно… То есть…
– Не отвечайте ему, сэр, – посоветовала Венеция, накрыв ладонью его руку. – Он просто смеется над вами.
– О да, он постоянно этим занимается, – самоуничижительным тоном произнес стеснительный молодой человек.
– Ну, так лишите его этого удовольствия. Лорд Маунтвуд, соображения вашего друга слишком глубоки, чтобы делиться ими с кем-то, не обдумав хорошенько.
Они снова обменялись взглядами, и опять она увидела в его глазах озорную веселость и призыв разделить шутку, непонятную окружающим.
– Это очень мудро, сударыня, – сказал он.
Сэр Эдвард подозрительно посмотрел на них. Ему не нравилось, что граф уделяет внимание кому-то кроме Мэри.
В конце трапезы прозвучало несколько тостов. Граф сказал:
– Пусть моей невесте и мне завтрашний день запомнится как самый счастливый день в нашей жизни.
Сэр Эдвард произнес долгую, полную громких слов речь ни о чем конкретном, после чего все переместились в библиотеку пить кофе, и лорд Маунтвуд подошел к Венеции.
– Поздравляю вас, сударыня, – сказал он. – Мало кто из леди может побудить моего друга к участию в столь оживленной беседе.
Он улыбнулся, и она невольно отметила про себя манящую красоту его губ. Однако Венеция не могла позволить своим мыслям отразиться на поведении, ибо решила, что будет держаться очень строго.
– Постыдились бы, сэр, насмехаться над лордом Энтони. Как можете вы называть его своим другом и одновременно делать предметом подобных шуточек?
– А вы сделали его предметом своих, – заметил он.
Она хотела было возразить, но вспомнила их молчаливое обоюдное веселье за столом. Он, верно прочитав ее мысли, многозначительно улыбнулся и сказал:
– Бедный Энтони родился для того, чтобы быть предметом чьих-то шуток.
– Всеобщих, – не удержалась и вставила Венеция.
– Нет, не всеобщих. Я поддразниваю его сам, но никому другому, как правило, этого не позволяю. Для вас я сделал исключение, потому что видел, что вы добры к нему.
– Он очень милый человек, – заметила она.
– Да, действительно. И вы, сударыня, тоже очень милы.
Он коротко кивнул и отвернулся, не дав ей времени на ответ.
Граф достал что-то из кармана.
– Мисс Венмор, я хочу вам что-то сказать, – произнес он, и Мэри обратила на него полные тревоги глаза. – Мы сочетаемся браком при несколько необычных обстоятельствах, – продолжил он. – Свадьба завтра, а обручение сегодня. Поэтому – не наденете ли вы это обручальное кольцо?
Не дожидаясь ответа, он взял ее левую руку и поднял кольцо. Все, замерев, устремили взгляды на кольцо с огромным бриллиантом, которое скользнуло по пальцу Мэри.
– Это кольцо хранилось в моем роду поколениями, – сказал лорд Маунтвуд. – Отец подарил его моей матери, и после ее смерти оно стало моим, а теперь я отдаю его вам как моей будущей жене.
– Спасибо, – пробормотала Мэри.
Он поднял за подбородок ее лицо и легко прикоснулся губами к ее устам.
– Ну, вот мы и обручены, – негромко произнес он.
Мэри это неожиданное развитие событий так взволновало, что она едва не разрыдалась. Видя ее возбуждение, Венеция шепнула леди Венмор:
– Мэри нужно отдохнуть. Она слишком взвинчена.
Поскольку это было очевидно, леди Венмор согласилась с ней.
– Очаровательно, лорд Маунтвуд, – сказала она. – Но моя дочь устала и ей нужен отдых, чтобы завтра хорошо выглядеть.
Мужчины почтительно склонили головы. Когда Венеция попрощалась с лордом Маунтвудом, он окинул ее таким любопытным взглядом, что она едва не сочла себя оскорбленной.
Даже она, совершенно неискушенная в подобных делах, понимала, что он оценивал ее как женщину, раздевая глазами. Чудовищно, подумалось ей, что мужчина так себя ведет накануне свадьбы.
Разумеется, Мэри была для него чужим человеком, но тем более он должен был относиться к ней с уважением.
Венеция очень рассердилась «от лица» своей кузины, но потом вдруг вспомнила: это же не Мэри, а она сама выйдет за него.
9 
