очень нудно 
260 
Приблизившись к ферме Хелен, Гвинейра вынуждена была придержать лошадь, чтобы не сбить детей, которые как раз выходили из школы.
Тонга и еще несколько маори из поселения у озера с угрюмым видом поздоровались с ней. Только Марама, как всегда, дружелюбно улыбалась.
— Мы читаем новую книгу, мисс Гвин! — весело сообщила она. — Для взрослых! Автор — мистер Бельвер-Литтон. Он очень популярен в Англии! В книге идет речь о римлянах, которые уже давно живут в Англии. Их стоянка находится у вулкана, и вдруг начинается извержение. Это та-а-а-а-ак грустно, мисс Гвин... я надеюсь только, что девушки будут живы. Ведь Глаукос очень любит Джоун! А вообще, людям следовало бы вести себя поумнее. Нельзя разбивать лагерь в такой близости к вулкану. К тому же такой большой, с палатками и все такое! Как вы думаете, Пол бы тоже захотел прочитать эту книгу или нет? В последнее время он так мало читает, это нехорошо для джентльмена, как говорит мисс Хелен. Я поищу его и дам ему эту книгу!
Марама пошла дальше, и Гвинейра улыбнулась ей вслед.
— Твои дети прекрасно понимают человеческие отношения, — поддразнила она Хелен, которая как раз вышла из дому, услышав стук копыт. Она явно успокоилась, когда увидела, что это была всего лишь Гвин, а не какой-то другой посетитель. — Я даже не знала, что мне не нравится в Бельвер-Литтоне, но Марама помогла мне понять: это все ошибка римлян. Если бы они не построили поселение у подножия Везувия, то Помпеи до сих пор существовали бы, а мистер Бельвер-Литтон смог бы сэкономить целых пятьсот страниц. Ты должна теперь объяснить детям, что действие происходит не в Англии...
Хелен натянуто улыбнулась.
— Марама — умная девочка, — сказала она. — А теперь пошли, Гвин, нам нельзя терять ни минуты. Если Говард застанет его здесь, то убьет на месте. Он все еще не может успокоиться, что Уорден и Сайдблоссом не пригласили его поучаствовать в поисковой экспедиции...
Гвинейра нахмурила лоб.
— Какой поисковой экспедиции? И кого он убьет?
— Да МакКензи! Джеймса! Ах да, Мара ведь не назвала тебе имя гостя — ради безопасности. Но он здесь, Гвин. И он хочет срочно с тобой поговорить!
У Гвинейры подкосились ноги.
— Но... Джеймс ведь в литтелтонской тюрьме. Он не может...
— Он сбежал, Гвин! А теперь отдай мне лошадь. МакКензи в сарае.
Гвинейра тут же полетела в сарай. В голове у нее все перевернулось. Что она должна ему сказать? Что хотел сказать он? Но Джеймс был здесь... он был здесь, они могли...
Джеймс МакКензи обнял Гвинейру, едва она успела переступить порог неказистого строения. У нее не было времени, чтобы оттолкнуть его, да ей этого и не хотелось. Вздохнув, она уткнулась ему в плечо. Прошло тринадцать лет, но ощущение любимого плеча было таким же прекрасным, как и когда-то. Гвинейра чувствовала себя в безопасности. Что бы ни происходило вокруг, в объятиях Джеймса ей ничто не угрожало. Она знала это наверняка.
— Гвин, прошло столько времени... Мне не стоило тебя бросать, — прошептал Джеймс, зарывшись лицом в ее волосы. — Я должен был догадаться, откуда взялся Пол. Вместо этого...
— Мне нужно было набраться храбрости и все рассказать, — перебила его Гвинейра. — Но я не могла даже произнести подобное... Ладно, пора прекращать извиняться, мы ведь всегда знали, чего хотели... — Она задорно улыбнулась.
МакКензи не мог насмотреться на ее счастливое, разгоряченное от скачки лицо. Но теперь он использовал свой шанс и поцеловал Гвин.
— Тогда перейдем к делу! — произнес он строго, в то время как в его глазах светился тот же юношеский огонек. — Давай выясним все — и я не хочу слышать ничего, кроме правды. Теперь, когда больше нет супруга, которому ты должна хранить верность, а наша дочь все знает, скажи: это действительно было обычным деловым соглашением, Гвин? Речь и в самом деле шла лишь о зачатии ребенка? Или же ты меня все-таки любила? Хоть чуть-чуть?
Гвинейра улыбнулась, но затем наморщила лоб, словно задумалась в поисках ответа.
— Чуть-чуть? Ну, если подумать, то, пожалуй, чуть-чуть я тебя любила.
— Хорошо. — Джеймс оставался совершенно серьезным. — А сейчас? Когда у тебя было так много времени на размышления, а наша дочь выросла? Когда ты свободна и никто больше не может тебе указывать, что делать? Ты меня все еще чуть-чуть любишь?
Гвинейра покачала головой.
— Нет, — медленно произнесла она. — Теперь я люблю тебя очень сильно!
260 
