24 
— О, — простонал Джеффри, спрятав лицо в ладонях и притворяясь, будто плачет, — Фрэнсис воспринимает это всерьез.
— Да, я воспринимаю это всерьез, — согласилась Фрэнсис. — Это воровство. Вы — воры, — сказала она, обращаясь по большей части к Джеффри, поскольку его давнишнее пребывание в их доме давало ей на это право. — Ты — вор. И этим все сказано. Я не Джонни, — добавила она.
За столом воцарилась тишина. Роуз хихикнула. Полыхающее огнем лицо новичка — Джеймса — было красноречивее любого признания.
Софи воскликнула:
— Но, Фрэнсис, я и не знала, что вы настолько сильно нас не одобряете.
— Да, не одобряю, — сказала Фрэнсис, но лицо и голос ее смягчились, потому что это была Софи. — Теперь будете знать.
— Все дело в вашем… — начала Роуз, но под взглядом Эндрю умолкла.
— Ну, пойду послушаю, что говорят в новостях, и мне еще надо поработать. — Она вышла, на прощание сказав: — Доброй ночи, — обращаясь ко всем и таким образом давая разрешение, в том числе и Джеймсу, остаться на ночь — если будет такое желание.
Перед телевизором Фрэнсис просидела всего несколько минут. Выходило, что Кеннеди действительно застрелил какой-то сумасшедший. Ну, с ее точки зрения, просто не стало еще одного политика. Вероятно, он заслужил свою судьбу. Конечно, Фрэнсис никогда не позволит себя высказать эту мысль вслух, уж очень она не соответствовала духу времени. Иногда Фрэнсис казалось, что из долгих отношений с Джонни она вынесла всего одну полезную вещь: умение держать свое мнение при себе.
Перед тем как сесть за работу, которая в этот вечер состояла из чтения сотни с лишним писем, принесенных домой, она приоткрыла дверь в гостевую комнату. Тишина и темнота. Фрэнсис на цыпочках подошла к кровати и склонилась над закутанной в одеяло фигуркой — маленькой, почти детской. Так она и думала: Тилли держала во рту большой палец.
— Я не сплю, — послышался ее голосок.
— Я волнуюсь за тебя, — сказала Фрэнсис и услышала, к собственному удивлению, что ее голос дрожит, а ведь она обещала себе не принимать близко к сердцу проблемы других людей, потому что какой от этого может быть толк? — Ты выпьешь какао, если я тебе принесу?
— Попробую.
Фрэнсис приготовила в кабинете чашку какао (она держала возле письменного стола чайник и кое-какие припасы) и отнесла ее девочке, которая произнесла:
— Только, пожалуйста, не считайте меня не благодарной.
— Включить свет? Может, ты прямо сейчас попьешь, пока горячее?
— Поставьте чашку на пол.
Фрэнсис так и сделала, понимая, что, скорее всего, к утру чашка по-прежнему будет стоять там нетронутая.
Работала она допоздна. Она слышала, как приехал Колин и потом вместе с Софи устроился на большом диване, где они долго говорили — она слышала их, по крайней мере голоса, если не слова, прямо у себя под ногами (старый красный диван стоял примерно под ее письменным столом, а над столом, этажом выше, — кровать Колина). Когда голоса в гостиной стихли, раздались осторожные шаги у нее над головой. Ну, Колин знал, какие меры предосторожности нужно предпринимать — он так и заявил брату, когда тот поучал его в подобных делах.
Софи было шестнадцать лет. Фрэнсис хотелось обнять девушку и защитить ее. Ничего такого она не испытывала в отношении Роуз, или Джил, или Люси, или кого-то еще из тех девиц, которые появлялись в доме. Почему именно Софи? Она красавица, и в этом все дело, вот почему хотелось оберегать ее. И как же это глупо — ей, Фрэнсис, должно быть стыдно. Этим вечером ей не раз было стыдно. Она открыла дверь, прислушалась. Внизу, в кухне, было шумно. Похоже, там не только Эндрю, Роуз и Джеймс… Ладно, завтра она все узнает.
Ночь прошла беспокойно. Фрэнсис дважды вставала, ходила к Тилли, смотрела, как у той дела. Один раз она застала в гостевой комнате темноту, покой и душноватый запах какао. А второй раз увидела, как к себе в комнату поднимается Эндрю, очевидно возвращавшийся после сходной миссии. После этого Фрэнсис было не уснуть. Ее беспокоило воровство в магазинах. Когда Колин только начинал учебу в Сент-Джозефе, то в доме, замечала Фрэнсис, стали появляться вещи, не принадлежавшие им, — так, по мелочи, ничего особенного: футболка, ручки, пластинки. Однажды он украл антологию поэзии, чем поразил Фрэнсис. Тем не менее она высказала свой протест. Колин стал жаловаться, что в школе все так делают, а она консервативная мещанка. Разумеется, этим проблемы не закончились, ведь это была школа прогрессивного обучения! Одна из девочек первой волны гостей (которые вели себя не так раскованно, ведь тогда они были гораздо младше), Петула, проинформировала Фрэнсис, что Колин ворует любовь. Так сказал их классный руководитель. За ужином состоялось шумное обсуждение. Нет, он ворует не любовь родителей, а любовь того самого классного руководителя, который имел совсем другие представления о Колине.
24 
