27 
— Сюда. — Затащив ее в темную комнату, он закрыл дверь. Тесса пыталась перевести дух. Она ничего не видела. Воздух между ней и Себастьяном наэлектризовался до предела.
Себастьян зажег масляную лампу в стене.
— Здесь мы не пользуемся электрическим светом. Он вредит многим предметам роскоши.
— Где мы? — В тусклом свете лампы она по-прежнему почти ничего не видела. В воздухе витал слабый аромат сандалового дерева.
— Это самая старая часть дворца. Стены здесь толщиной в шесть футов. Так что нас никто не услышит.
Тессу бросило в жар, ее грудь начало покалывать под тканью платья.
Себастьян зажег еще одну лампу, осветив в углу комнаты большой диван с узорчатым парчовым покрывалом и уютными подушками.
— Ты не устала? — Он провел по ее щеке большим пальцем.
— Нисколько. — От волнения ее голос слегка подрагивал. — А ты?
Себастьян ответил ей жарким поцелуем, лишив ее остатков здравого смысла. Его руки блуждали по ее платью. Это было так не похоже на его внешне сдержанное поведение во время приема. Его потемневшие от желания глаза были похожи на бездонные омуты.
На мгновение ей показалось, что он избавит ее от платья одним резким движением. Но вместо этого Себастьян нежно развернул ее и принялся осторожно расстегивать крючки. Хотя стоимость платья не имела для него значения, он уважал труд мастеров, создавших это произведение текстильного искусства.
Наконец тяжелая ткань скользнула вниз по ее телу и упала к ногам.
— В платье ты была прекрасна, но без него… — Он томно вздохнул.
Затем его пальцы аккуратно расстегнули ее бюстгальтер. От прикосновения прохладного ветерка, проникающего в приоткрытое окно, ее соски затвердели. Покрыв поцелуями ее спину, Себастьян опустился перед ней на колени и стащил с нее крошечные шелковые трусики.
Когда он поднялся, Тесса пристально посмотрела на него и от увиденного застыла как вкопанная. Его глаза горели от желания, но в их глубине она разглядела что-то еще. Она не успела дать этому название, потому что Себастьян снял пиджак и ее руки сами потянулись к пуговицам на его рубашке. Тем временем он расстегнул брюки и надел предохраняющее средство.
Затем он немного приподнял ее за бедра и, прижав к колонне, нетерпеливо погрузился в нее.
Старинный мрамор приятно охлаждал кожу, когда внутри у нее бушевал пожар. Неистовое желание, которое они вынужденно сдерживали во время танца, мощным ураганом вырвалось наружу. Они набирали ритм, пока их животы не соприкоснулись. И они оба не затрепетали в экстазе. Наслаждение было так велико, что Тесса на долю секунды потеряла сознание. Волнующий аромат его кожи привел ее в чувство, и она зарылась лицом в его шею.
— Теперь мне намного лучше, — пробормотал Себастьян, крепче прижимая ее к себе.
— Мне тоже. — Ее ноги все еще дрожали. — Может, нам следует присесть, пока мы не упали?
— Хорошая идея. — Себастьян неторопливо вышел из нее, и она испытала небольшое разочарование, когда он исчез в темноте, оставил ее одну у холодной колонны.
Он вернулся с большим куском шелковой ткани.
— Подними руки.
Тесса подчинилась, и он ловко обернул вокруг нее фиолетовый материал с золотой каймой и закрепил его золотой булавкой на плече. Тонкий шелк мягкими фалдами падал на пол, слегка покачиваясь на ветру.
— Я чувствую себя так, словно попала в сказку.
— Возможно, это правда. — Не успела Тесса опомниться, как Себастьян подхватил ее на руки и отнес на диван. Он зажег свечу, и комната наполнилась ароматами экзотических цветов.
— Может, шампанского? — Его бронзовый торс мерцал в приглушенном свете.
— Конечно.
Он отошел в сторону и достал откуда-то бутылку шампанского.
— Для чего предназначена эта комната? — поинтересовалась Тесса.
— Это передняя тронного зала. Здесь мы развлекаем гостей во время официальных приемов.
— Теперь понятно, откуда здесь шампанское. — Она взяла бокал с пенящимся напитком. — А шелковые тоги им выдаются в том случае, если они прольют его на себя?
Себастьян улыбнулся.
— Тога, которая сейчас на тебе, из нашей национальной коллекции. Она изготовлена придворными ткачами.
— О боже. — Тесса содрогнулась. — Не уверена, что мне следует носить такую роскошь. Я вспотела.
Себастьян пожал плечами.
— А какой прок от хранения того, что нельзя носить? Мастера вкладывали всю свою душу в создание самой тонкой ткани, которая только была известна человечеству. Уверен, они предпочли бы видеть ее на красивой женщине, а не пылящейся в сундуке.
27 
