37 
— Должно быть, Кэтрин уже нагулялась.
— В таком случае, сеньорита, задуйте свечу, пусть она пройдет в свою спальню. Иначе она увидит, что вы не спите, и зайдет к вам поделиться впечатлениями от весело проведенного вечера.
Жозефина пошла на звук колокольчика, который доносился от подъезда, а Лючия не преминула воспользоваться советом служанки.
Ей были хорошо слышны шаги Кэтрин, когда она поднималась в свою комнату. Вот раздался приглушенный голос Жозефины:
— Буэнос ночас, сеньорита!
Хлопнула дверь спальни, и Лючия едва успела снова зажечь свечу, как в комнате опять появилась служанка.
— Она уже в постели. Сеньорита, вам предстоит долгий и трудный путь. Советую вам тоже прилечь и постараться заснуть, если сможете. Когда солдаты из вашей охраны прибудут сюда, я вас немедленно разбужу.
— Надеюсь, они не станут звонить в колокольчик, как Кэтрин?
— Сеньорита, я уже договорилась обо всем, пока встречала вашу сестру. Густаво предупрежден и ожидает их около дверей. Он знает, что вначале должен сказать солдатам, чтобы те не только не звонили в дверь, но и переговаривались друг с другом только шепотом. После этого Густаво предупредит меня, а уж дальше можете не беспокоиться.
— Спасибо тебе, Жозефина. Ты действительно подумала обо всем.
Девушка уже успела переодеться в амазонку, на ноги натянула сапожки из оленьей кожи, а поверх белой муслиновой блузки повязала шарф того же цвета. Жакет с эполетами висел рядом на стуле. Лючия, подойдя к зеркалу, начала старательно убирать волосы под кепи.
— Ну, кажется, я совсем готова.
Лючия очень осторожно прилегла на кровать, готовая вскочить с нее при первом зове.
Жозефина заботливо укрыла ее легким пледом:
— Спите, сеньорита. Отдохните хотя бы немного.
Сердце Лючии от волнения билось так сильно, что, казалось, еще немного, и она начнет задыхаться, поэтому заснуть ей так и не удалось. Воображение рисовало картины предстоящего путешествия, встречу с доном Карлосом, она думала о том, что любит его еще сильнее, чем раньше, и готова пойти на все ради спасения своего возлюбленного.
Легкие шаги Жозефины отвлекли ее от этих мыслей.
— Отряд ожидает вас около дома, сеньорита.
Лючия вскочила с постели, словно распрямилась сжатая пружина.
— Не стоит так волноваться. Солдаты будут ждать столько, сколько потребуется. Густаво сказал им, что вы скоро выйдете, а Томас уже погрузил корзины на лошадь.
При упоминании о корзинах Лючия с удовлетворением вспомнила, что, пока Жозефина занималась вещами, она успела набросать несколько строчек отцу. Правда, записка получилась очень короткой: она отправляется в Гуаякиль вместе со своими друзьями на бал победы, видимо, похожий на тот, что был в Кито. Друзья выезжают из города рано утром и забирают ее с собой.
Вышло не очень убедительно, но что она могла придумать более правдоподобное? Оставалось надеяться, что сэр Джон поверит. В конце концов, бал победы мог быть единственной существенной причиной столь неожиданного отъезда.
А друзья… «Друзья», спешившись со своих коней, ожидали ее сейчас на улице.
Конечно, прочитав эту записку, отец придет в ярость, но Лючия старалась не думать об этом. За всю свою жизнь она не совершила поступка, который мог бы вызвать его гнев. Наоборот, Лючия всегда считала своим долгом всячески угождать отцу. А уж о том, чтобы пойти против его воли… Правда, с другой стороны, никогда и не было такого случая, чтобы ей захотелось взбунтоваться. И сэр Джон, и Кэтрин всегда смотрели на нее как на служанку, только чуть повыше рангом, которая всегда была готова исполнить любое их приказание.
Что ж! Все равно когда-нибудь этому должен был прийти конец. Лючии казалось, что в ее сознании произошел какой-то взрыв, скорее бунт, и никто в мире не мог бы сейчас ее остановить.
— Жозефина, передай эту записку отцу, когда он проснется. Надеюсь, что его гнев не падет на твою голову.
— На мою? Сеньорита, я же ничего не знаю, следовательно, ничего не смогу ему рассказать. А записку я нашла утром на кухне.
— Я знаю, ты умеешь хранить секреты. Поэтому очень тебя прошу, никому не рассказывай, что дон Карлос — сторонник республиканцев.
— О! Это очень смелый человек. Смелый и хороший. Мы всегда восхищались его мужеством.
У Лючии не было времени выяснить, кто такие «мы». Подчиняясь внутреннему порыву, она быстро поцеловала Жозефину:
37 
