48 
Она тихо вскрикнула, когда убедилась, что это на самом деле был герцог, а значит, ей больше не угрожала опасность. Вне себя от волнения, Катрина буквально бросилась к нему на руки.
Он подхватил ее и обнял. Спрятав свое лицо на его груди, она пролепетала:
— Вы… пришли! Я постоянно… молилась, чтобы папа… послал вас ко мне… и вот вы… здесь!
— Наконец-то я нашел вас! — воскликнул герцог. — Даю слово, подобное больше не повторится никогда!
Не выдержав, Катрина разрыдалась, потому что страх неотступно преследовал ее с момента похищения. Прижимая ее к себе, герцог чувствовал, как содрогалось от всхлипываний ее тело. Теперь он уже не сомневался, что никогда не был так безгранично влюблен ни в одну женщину, как в эту юную девушку. Он начинал догадываться об этом тогда, когда пытался выяснить причину ее внезапного исчезновения и когда вынашивал планы, как заставить Анастасию рассказать ему всю правду.
Однако он не признавался себе в этом даже тогда, когда был напряжен каждый его мускул, — пока он искал ее, с ужасом думая, что потерял навсегда. Сейчас же он понимал, что она была для него всем, о чем можно было только мечтать.
Теперь он ясно понял это и еще крепче сжал ее стройное, нежное тело в своих объятиях, ощущая его трепет. Отныне он будет оберегать ее, заботиться и любить вечно. Он уже не позволит кому-нибудь сделать ее несчастной или напугать.
— Все в порядке, — успокаивал он Катрину, гладя ее длинные волосы, — я рядом, и никто не посмеет причинить вам вред.
Герцог решил, что Катрина никогда не узнает о том, что Анастасия велела цыганам продать ее в дом терпимости.
При звуках его голоса, нежного и спокойного, она заставила себя успокоиться. Девушка перестала рыдать и только несколько раз глубоко вздохнула.
Не выпуская ее из своих объятий, герцог оглянулся вокруг. Он хотел поговорить с цыганами, однако, к его удивлению, кроме трех щипавших траву лошадей, стоявших возле трех фургонов, никого не было видно.
У тлеющего костра валялась какая-то утварь, с помощью которой цыгане готовили себе еду. Однако люди словно испарились.
Герцог взглянул на Рамона, будто спрашивая, в чем дело. Держа обоих скакунов за узду, тот подошел ближе и пояснил:
— Они знают, что поступили скверно, ваша милость, поэтому поспешили скрыться. Они не вернутся до тех пор, пока мы не уедем.
— И чем скорее мы это сделаем, тем лучше! — сказал герцог и взглянул на Катрину, по-прежнему прижимавшуюся к его груди. — Мисс Дарлей поедет со мной в одном седле. Найди для нее одеяло, чтобы ей было помягче сидеть, и шаль, чтобы она не замерзла.
С этими словами он достал из кармана жилета соверен[12] и бросил ему. Тот ловко поймал монету.
Рамон забрался в фургон, в котором недавно ехала Катрина. Сняв одеяло с одной из кроватей, он набросил его на седло коня герцога, а затем отправился в следующий фургон.
Двери фургонов были распахнуты настежь, что давало возможность рассмотреть внутреннюю обстановку каждого фургона, где в беспорядке были свалены различные вещи. К их числу относились и плетеные корзины, и вешалки для одежды, которые цыганки сами изготовляли, а потом распродавали, останавливаясь в очередной деревне.
Рамон прихватил с собой белую вязаную шаль, не новую, но, очевидно, недавно выстиранную, и принес герцогу, который, в свою очередь, набросил ее на плечи Катрины.
— Я… не… думала… что вы… когда-нибудь найдете меня, — запинаясь, прошептала она, взглянув на него.
— Я нашел бы вас, даже если бы вы убежали на Луну! — заверил ее герцог. — И теперь, после всего случившегося, я намерен отвезти вас в безопасное место, где вы будете уверены, что подобные вещи никогда не повторятся вновь.
Катрина вопросительно посмотрела на него, и герцог, улыбнувшись, добавил:
— Доверьтесь мне.
— Это… как раз то, что мне и… хочется сделать, — чуть задыхаясь от волнения, промолвила Катрина.
Ее ресницы были еще влажными от слез, но глаза светились.
Его охватило жгучее желание поцеловать ее, но он понимал, что совершил бы ошибку, поддавшись своим чувствам. Вместо этого он подхватил ее на руки и усадил на Победителя. Затем сам ловко вспрыгнув на коня, левой рукой обнял Катрину, а правой взял поводья.
Как только они тронулись с места вместе с Рамоном, ехавшим за ними следом на некотором расстоянии, она тихо спросила:
— Неужели это… правда, что вы… рядом… и я не… сплю?
48 
