очень нудно 
55 
— Бона говорит, что так оно и есть, — ответила я и замолкла, не зная, что думаю об этом сама. — Иногда они изображают людей и силы природы, огонь или ветер. — Я еще немного поразмыслила. — Наверное, ветер — не добро и не зло.
— Он может сломать и уничтожить или же сдвинуть с места огромный корабль, — согласилась Лукреция. — Силы просто существуют, Дея. Оценивать можно лишь те цели, для достижения которых они используются. — Она собрала карты длинными худощавыми пальцами и протянула мне колоду. — Наконец-то они принадлежат тебе вместе с ритуалами и манускриптами, оставленными Маттео.
— Ритуалы для призыва ангела? — Я все еще колебалась, а Лукреция согласно кивнула. — А если я обращусь к нему, что тогда?
Она тонко улыбнулась и ответила:
— Остальное касается только тебя и ангела. Он укажет цель жизни, ради которой ты создана Господом, и будет всячески помогать осуществить ее.
Я взяла карты. Они хранили тепло ладоней Лукреции и истрепались в руках моей матери.
У меня было множество вопросов к Лукреции, и на некоторые из них она ответила в тот же день. К примеру, что за коричневый порошок лежит в маленьком мешочке, который не должен попасть в руки профанов. Мать Лоренцо Великолепного сказала, что щепотку порошка следует принимать вместе с вином перед ритуалом, и все три действа должны происходить в определенной последовательности.
Открытия этого дня заметно сказались на моих нервах, я была почти без сил. Лукреция настояла, чтобы я осталась ночевать в палаццо Медичи, затем сообщила об этом вознице и велела ему привезти сюда мои вещи. Я осталась одна в скромной спальне, которая когда-то принадлежала Наннине, старшей дочери Лукреции, ныне замужней.
У меня не было желания спускаться к ужину или участвовать в карнавале, который уже начался на улицах. Вместо того я лежала на мягкой постели Наннины и глядела в оштукатуренный потолок, охваченная тоской, сожалением, любовью и признательностью с оттенком горечи.
Меня переполняли и куда менее благородные чувства: ненависть, жажда скорой и кровавой мести. Меня радовало, что герцог Галеаццо погиб жестокой смертью, как предрекли ему моя мать и я сама. Ее гибель была отомщена, но вот Маттео — пока нет.
Я решила, что уже знаю, в чем состоит цель моей жизни: отомстить убийцам моего брата, Волчице и Ромулу, пусть даже Лоренцо не желает открыть мне, кто они такие. Поэтому я твердо решила, что использую порошок, проведу ритуалы, вызову ангела ради того дела, которое представлялось мне правым.
Вечером горничная принесла мне подогретый ужин. Пение и громкие голоса, доносившиеся с широкой виа Ларга, не давали заснуть допоздна, как и радостные возгласы гостей палаццо.
На следующее утро я проснулась под слегка приглушенный звон колоколов монастыря Сан-Марко, который располагался чуть дальше по широкой, вымощенной булыжником улице, церкви Сан-Лоренцо, стоявшей немного восточнее, и величественного Дуомо, возвышающегося на юге. Я открыла глаза, зная, что скажу Боне. Мол, я нашла потерянную семью Маттео — это не совсем ложь — и больше всего на свете хочу вернуться во Флоренцию, к ним. Я знала, что она согласится, если горячо умолять ее. Ведь Лоренцо — единственная ниточка, ведущая к Волчице и Ромулу, он знает ответы на мои вопросы.
Утром я отказалась участвовать в шествии через город. Вместо того мы с Лукрецией отправились к мессе в домовую церковь Медичи, стены которой покрывали фрески с волхвами, написанные яркими алыми, зелеными, сапфировыми красками, позолоченные и сверкающие в пламени свечей. После службы мы подошли к окну на втором этаже и принялись ждать, когда процессия пройдет по улице под нами.
Возглавляли шествие герольды, одетые в черно-белые костюмы, звуками своих труб они сообщали о приближении волхвов. За ними шли знаменосцы, одетые в яркие полосатые туники желтых, красных и синих тонов. Они несли красно-белые флаги с лилиями Флоренции. За знаменами двигались ряженые горожане, некоторые бросали в веселящуюся толпу яркие шелковые ленточки.
Затем появился Лоренцо, первый из волхвов, он ехал на белом коне, покрытом роскошным красно-золотым чепраком. Всадник тоже был одет в золотистую парчу и алый бархатный плащ, на голове у него красовался мавританский тюрбан с кисточками. Я еще ни разу не видела у Лоренцо такой широкой и жизнерадостной улыбки. Он щедро осыпал народ золотыми монетами. Рядом с ним, в красной фетровой шапочке и простой тунике слуги, ехал Джулиано, его младший брат. Я смотрела на них сверху, видела трепещущие золотые и синие знамена и думала только о том, как, должно быть, прекрасно смотрелся в этой процессии Маттео.
55 
