52 
Прежде их школы располагались в одном кампусе, и Риган хотела, чтобы Тео снова был рядом. Поначалу Эллиотт не придал значения ее голодовке, но когда администрация школы пригрозила отослать девочку домой из-за анорексии, смягчился. Тео вернулся в старую школу.
Отвернувшись от окна, Тео положил в сумку ноутбук и пару желтых линованных блокнотов, которые собирался взять с собой в коттедж. Он не любил писать в кабинете. В Манхэттене он предпочитал работать не дома, а в уединенном уголке библиотеки или за столиком одного из своих любимых кафе. Когда Кенли уезжала по делам, он устраивался на кухне или в большом мягком кресле в гостиной. Кенли этого решительно не понимала.
«Ты работал бы более продуктивно, оставаясь на одном месте, Тео».
Забавно слышать такое от женщины, чье настроение в течение дня способно скакнуть от маниакальной одержимости к парализующей апатии.
Но Тео твердо решил, что не позволит Кенли и в этот день терзать его воспоминаниями. Только не теперь. Прошлой ночью впервые после приезда на Перегрин-Айленд он уснул крепким, безмятежным сном и теперь собирался как следует поработать. Ему нужно было спасать свою писательскую карьеру.
«Санаторий» совершенно неожиданно произвел фурор, мгновенно став бестселлером, что, однако, нисколько не впечатлило отца Тео. «Довольно затруднительно объяснять нашим друзьям, откуда у моего сына такие отвратительные фантазии. Если бы не глупость твоей бабушки, ты работал бы сейчас в нашей компании, где тебе самое место», – хмуро заключил Эллиотт.
Под «глупостью» подразумевалось решение оставить внуку все свое состояние, что, по мнению Эллиотта, избавило Тео от необходимости найти себе настоящее серьезное занятие. Иными словами, пойти работать в «Харп Индастриз».
Маленькая пуговичная фабрика, основанная в незапамятные времена дедом Эллиотта, превратилась в респектабельную компанию, производящую титановые оси и болты из жаропрочных сплавов для сборки вертолетов «Блэк Хок» и бомбардировщиков «Стелс». Но Тео не желал производить оси и болты. Он хотел писать книги, в которых четко обозначалась бы граница между добром и злом. Книги, в которых сохранялась бы хоть какая-то надежда, что порядок восторжествует над хаосом и безумием. Свой замысел он осуществил в «Санатории», романе ужасов о лечебнице для душевнобольных преступников, где была особая комната, откуда пациентов отправляли в прошлое. Именно это и случилось с доктором Квентином Пирсом, жестоким садистом, виновным в целой серии убийств.
Теперь Тео работал над продолжением «Санатория». Фон, на котором развертывался сюжет романа, и характеристики некоторых героев были заданы еще в первой книге, что во многом облегчало задачу. Вдобавок Тео уже решил, что отошлет Пирса в Лондон, в девятнадцатый век. Казалось бы, дело за малым – садись и пиши. Но работа не шла, и он сам толком не понимал почему. Он знал лишь, что в коттедже легче будет преодолеть творческий ступор, и радовался, поскольку сумел вынудить Энни впустить его в дом.
Что-то мягкое коснулось его лодыжек. Он опустил глаза. Ганнибал принес ему подношение. Безжизненную серую мышиную тушку. Тео брезгливо поморщился.
– Знаю, приятель, ты это делаешь из любви. Но, может, прекратишь, наконец? – Кот, заурчав, потерся мордочкой о ногу хозяина. – Что ни день, то новый труп, – пробормотал Тео. Пора было приниматься за работу.
Глава 9
Покидая Харп-Хаус, Тео оставил Энни свой автомобиль. Вести «рейнджровер» по коварной обледенелой дороге было куда спокойнее, чем старенькую развалюху «киа», но Энни не чувствовала облегчения – она слишком крепко перетрусила, проснувшись утром и обнаружив Тео рядом в постели. В этот день в городе ожидалось прибытие судна с продуктами. Припарковав машину возле пристани, Энни попыталась взбодриться мыслями о самом настоящем овощном салате, который приготовит себе на ужин.
Несколько десятков островитян, главным образом женщины, столпились в ожидании на пристани. Большинство их составляли люди пожилые – не зря Барбара жаловалась, что молодые семьи покидают остров. Перегрин-Айленд хорош летом, но кому захочется прозябать здесь круглый год? Хотя в этот ясный солнечный день, когда море сверкало яркими бликами, остров выглядел весьма живописно.
Заметив Барбару, Энни помахала ей рукой. Лиза, кутавшаяся в огромную не по размеру куртку, принадлежавшую, должно быть, ее мужу, разговаривала с Джуди Кестер, чьи рыжие, как апельсин, волосы привлекали внимание не меньше, чем ее заразительный громкий смех. Увидев вместе компанию любителей банко, Энни с тоской вспомнила о собственных нью-йоркских друзьях, которых ей страшно не хватало.
52 
