33 
Маркиз так и не понял потом, то ли графиня забыла о возвращении мужа, то ли он приехал внезапно, желая сделать ей сюрприз.
Только-только наступил рассвет, и маркиз собрался уходить.
Быстро одевшись – годы войны не прошли для него бесследно, – он направился к стоявшему на камине зеркалу.
Аккуратно завязав галстук и убедившись, что воротник рубашки высоко поднят и почти упирается в скулы, как требовала мода, маркиз направился к двери.
В этот момент она отворилась, и в спальню вошел граф.
Графиня, лежа в постели обнаженная, вскрикнула от ужаса.
Граф застыл на месте как вкопанный. Казалось, вся кровь отхлынула от его лица.
Когда маркиз обернулся, граф бросил ему:
– Я убью вас!
Маркиз попытался придумать какое-нибудь объяснение или оправдание тому, что оказался в спальне графини, однако, видя, с какой ненавистью смотрит на него итальянец, он коротко ответил:
– Завтра вечером в Грин-парке,[9] в обычный час.
С достоинством поклонившись графине, маркиз прошел мимо графа и, не оглядываясь, спустился по лестнице.
Сев в карету, которая дожидалась его у дома графини, маркиз отправился домой, размышляя про себя, что сделал огромную ошибку.
Принц-регент своим указом запретил дуэли, особенно с иностранцами, поскольку они доставляли много хлопот не только министру иностранных дел, но и премьер-министру.
Однако теперь уже поздно было раскаиваться.
Оставалось лишь надеяться, что граф не такой искусный дуэлянт, каким его расписывала людская молва.
Однако два друга маркиза, которых он просил быть его секундантами, уверили его в обратном. По их словам, граф был очень опасен.
– Я слышал, что в Италии он сумел расправиться со своими противниками во всех дуэлях, в которых участвовал, – сказал один из них. – А в Париже как-то разразился грандиозный скандал, когда он ранил одного из приближенных самого Наполеона.
– Не пугай меня, Чарли, – заметил маркиз.
– У тебя есть все основания опасаться, – ответил Чарли. – Эти итальянцы – шустрые ребята, и я подозреваю, что он выстрелит раньше, чем досчитают до десяти.
– Да быть этого не может! – не поверил маркиз.
– Я, конечно, точно не знаю, но ходят слухи, что он ведет себя именно так. Прошу тебя, Вулкан, будь начеку. У нас нет никакого желания тебя потерять.
– У меня у самого нет желания себя потерять, – усмехнулся маркиз.
Ему дважды приходилось драться на дуэли: первый раз в ранней юности, а второй – год назад.
И оба раза он, хоть и незаслуженно, оказался победителем, а мужьям-рогоносцам пришлось целых два месяца щеголять в гипсе.
Однако драться на дуэли с итальянцами, которые, как граф, завоевали себе репутацию метких стрелков, маркизу не приходилось.
На следующее утро, поскольку ехать к графине он теперь не мог, маркиз взялся за письма.
Одно из них оказалось от графа, будущего тестя. В нем он приносил свои извинения за то, что не смог приехать в Лондон, как обещал, поскольку его дочь, Имильда, сильно простудилась и им пришлось остаться в деревне.
Письмо было коротким. Маркиз отложил его в сторону, присовокупив к тем, которые посчитал не слишком важными.
Однако у него мелькнула мысль о том, как хорошо, что граф не смог приехать в Лондон. А то пришлось бы посещать с невестой многочисленные вечера, которые устраивались бы в их честь.
Ничего более тоскливого и вызывающего ярость маркиз и придумать не мог.
Разыгрывать из себя счастливого возлюбленного? Ну уж нет! На это он не способен.
Какой же он идиот, что позволил перехитрить себя, в который раз подумал маркиз. Словно сопливый юнец, понятия не имеющий о том, на какое коварство способны великосветские дамы.
В груди его вновь взметнулась ненависть к графине, однако он понимал, что его ненависть ничего не изменит: его, как овцу, поведут на заклание, и никогда больше не обрести ему свободы.
Чувствуя, что читать письма ему надоело, маркиз отшвырнул те, что остались непрочитанными, в сторону и решил съездить в палату лордов.
Он и сам не знал, что заставило его принять такое решение.
Наверное, ехать в клуб не хотелось.
Там пришлось бы разговаривать о своей помолвке или, что еще неприятнее, – о дуэли.
Правда, маркиз заставил своих секундантов поклясться в том, что они будут молчать, однако его не оставляло ощущение, что слухи все равно просочатся, в клубах, да и в великосветских салонах будут судачить о предстоящей дуэли.
33 
