17 
— Да нет, Мотька, беды все те же.
— Ладно, тогда давай ставь чай.
— Слушай, у меня начались какие-то странные эротические фантазии.
— Что, лесбийские?
— Хуже. В моем банке…
— В твоем? — подняла она бровь.
— Ну в том, где я должна денег. Там есть мужик.
— Ты что, влюбилась? Да блин, самое время.
— Не в этом дело. Ну ты же психолог. Помоги. Сегодня в ванне я о нем мечтала.
— Ненаказуемо. Хотя мне в детстве говорили — будешь много мечтать — не будет детей.
— Что ты несешь?
— Маструбация — не выход из положения.
— Да прекрати же ты наконец. Короче, вместо того, чтобы помечтать о нем и успокоиться, я домечталась до того, что меня грязно насилуют два (ДВА!) огромных самца прямо на глазах у Руслана.
— Это тот кадр из банка? — деловито переспросила Мотя. Она явно включилась в процесс и начала исполнять психиатрический долг.
— Да. А он на это смотрит и целует другую. Роскошную длинноногую красотку, тоже из банка.
— Нормально.
— Что это значит? Я что, становлюсь мазохисткой?
— Вообще-то мазохизм в эротических фантазиях считается полной нормой, если конечно ты не жаждешь, чтобы тебе по-настоящему расквасили нос. Хочется?
— Нет, что ты.
— Ну и расслабься. Просто с твоим Сергеем у тебя, видимо, вообще не было фантазий. Вот и отвыкла за двенадцать-то лет.
— Что — значит, со мной все в порядке?
— Нет, конечно. У тебя за последнее время серьезно пострадала самооценка и саморасположение в системе ценностей.
— Чего?! — вот она замудрила, гадюка.
— А того. Ходишь как чучело, работаешь на рынке, ешь дерьмо, не красишься. Вот и перестала считать себя женщиной. А попался на пути красивый мужик — тебя и шарахнуло. Увидела со стороны все свои изменения.
— И что делать?
— Ну, можно работать с самооценкой, но это сложно. За собой следить, насколько я тебя знаю, ты теперь снова примешься. А проще всего завести мужика. Не эту цацу из банка, он конечно, недоступен.
— Почему?
— Слишком крут. Да и негде вам встретиться. Сегодня была случайность. А много ли в жизни случайностей? Но обычного хорошего мужика с потенцией я тебе найду. — Мотька говорила об это так, словно надо было подобрать мне юбку по размеру. Ее интонации мамаши, когда она решала обо мне «позаботиться» всегда меня пугали.
— Не надо мне никого искать.
— Да брось ты, не стесняйся. Почему это баба в твоем возрасте должна быть одна?
— Но я не хочу никого искать. Может мне еще объявление дать? Да от меня Серый только-только ушел.
— Ладно, не дергайся. Не хочешь — не надо, — но я знала, что ее теперь не остановить. Мне обеспечена череда потенциальных любовников. Ну и черт с ним. В одном Мотька права. Пока я работаю на рынке, продавая цветочки Вано, я опускаюсь все ниже и предел наступит очень скоро. Когда я, например, за лишнюю сотню примусь с Вано спать. Так что надо срочно что-то менять. Надо найти такую работу, чтобы я могла чувствовать себя человеком, специалистом.
— Мотька, а может мне попробовать устроиться на работу в Агентство Недвижимости?
— Какое?
— Ну в «Инкорс» например.
— Так тебя и возьмут.
— Я сейчас в таком состоянии, что меня куда хочешь возьмут. Себе дороже. — Приободрила я себя и на следующий день позвонила в «Инкорс». И первым чудом было то, что меня не послали подальше сразу. Оказалось, кое-какие вакансии помимо уборщицы у них есть. Например «Стажер в отделе вторичного жилья». Что это такое, я хоть убейте, не поняла, но название меня вполне устроило. А зарплату обещали хоть и сдельную, но от трехсот долларов на первое время. Звучало это шикарно. И я, помятуя отвратительную самоуничижительную фантазию, решилась во что бы то ни стало перестать работать на рынке. Уважение к себе дороже!
Глава 6
О том, что не так страшен черт как его малюют
— Конечно, не очень-то порядочно было так вот просто на ровном месте бросить Вано на произвол судьбы. Бегом залетая в метро, я так и видела, как Вано разбирает и раскладывает цветочки, любовно поливая их водой с блеском. Вообще, все эти бойцы рыночного фронта, не так плохи, как нам — высокомерным столичным жителям — кажется. Во всяком случае, нам бы не помешала некоторая доля их работоспособности и умения тщательно отрабатывать каждую мелочь. Да и способность ценить каждый рубль у них в крови. Но вот их эротическое недержание вне комментариев. Нормальной бабе с ними рядом и полминуты не устоять. Именно из-за воспоминаний о нашей сексуальной борьбе, так измотавшей меня, я и не пошла к Вано попрощаться. Не сказала, что увольняюсь, предоставив ему сначала понять, что я опоздала, потом — что не пришла вообще. А где-то дня через три-четыре выяснить, что я, по-видимому, уволилась. Гадко, конечно, а что делать? Немыслимо было вытерпеть все его сальные уговоры остаться, с объятиями моей довольно обширной талии, слюнявые обещания большой зарплаты, после которых надо полчаса отмываться в рыночном туалете. Я ехала на Тургеневскую красивая, одетая в тщательно отглаженные брючки и блузку, накрашенная и причесанная. Так уж устроена жизнь. Я в пуховике и коричневом бабушкином платке — это для Вано и его рынка. Я в костюмчике и красивом весеннем пальто — для «Инкорса» или, если бы было возможно, для Руслана. Но для этого сначала придется укокошить его кукольную длинноножку.
17 
