9 
— Гм-м… Уж не хочет ли она, чтобы ты компенсировал ей все те одинокие, пустые ночи, когда ты торчал на работе вместо того, чтобы возвращаться домой?
— Что-то вроде того.
— Ну и что тут такого? Конечно, тебе придется потрудиться, но я уверен — вы оба останетесь довольны.
— Спасибо за сочувствие. — Хедли снова отсалютовал ему бокалом, глотнул бурбона и спросил: — А что у тебя произошло с этой твоей Драконшей? Ну, с Хэрриет?..
Доусон рассказал о разговоре с редакторшей и о репортаже, который та велела ему написать.
— Слепые воздухоплаватели? — переспросил Хедли, и Доусон пожал плечами.
— Так-так… — Откинувшись на спинку кресла, Хедли долго и внимательно рассматривал крестника, так что тот в конце концов почувствовал себя неловко под его взглядом.
— В чем дело? — не выдержал он наконец. — Тоже хочешь сказать, мол — оброс как папуас, да?
— Мне абсолютно безразлично, что у тебя на голове, — хладнокровно парировал Хедли. — Куда больше меня заботит, что творится внутри ее. Что с тобой происходит, сынок?
— Ничего.
Хедли только бросил на него еще один взгляд. Он ждал ответа — честного ответа, и Доусон, порывисто вскочив, отошел к окну. Подняв жалюзи, он долго рассматривал ухоженную лужайку перед домом.
— Я возвращался через Лондон и разговаривал с Сарой… — проговорил он после довольно продолжительного молчания.
Дочь Гэри и Евы Сара была на несколько лет старше Доусона, однако когда он был маленьким, его родители и супруги Хедли так часто встречались и проводили вместе так много времени, что для него она стала почти как сестра. Они дружили и заботились друг о друге до тех пор, пока Сара не вышла замуж и не уехала в Лондон, где ее супруг работал в крупном международном банке.
— Вот именно — разговаривал. Сара сказала, что в Лондоне ты не задержался. Даже не повидался с ней и Джеймсом!
— В Лондоне я был проездом, сделал одну пересадку. Расписание авиарейсов не позволяло мне…
Хедли громко фыркнул. Судя по всему, этот предлог не казался ему достаточно веским, чтобы пренебречь встречей с родственниками. Доусон и сам понимал, что предлог так себе, но ничего другого он сейчас просто не смог выдумать.
— Отличные бегонии, — сказал он, снова уставившись за окно. — Это Ева выращивает?
— Да, но особого ухода они, к счастью, не требуют. Здесь довольно подходящий климат для бальзаминовых.
— Ого! Ты уже и в цветах разбираешься?!
— Послушай, я задал тебе вопрос, — перебил Хедли. — Что с тобой происходит? Только не говори «ничего».
— Да нет, со мной правда все в порядке.
— Врешь. Вчера я смотрел по ящику какое-то кино про зомби. Так вот, ты мог бы сниматься в нем даже без грима.
Доусон вздохнул. Он всегда знал, что его крестный — человек упорный и настойчивый и сбить его со следа ему вряд ли удастся. Не оборачиваясь, он прислонился плечом к оконной раме.
— Я просто устал, только и всего. Девять месяцев в Афганистане кого угодно доведут до инфаркта. Враждебное население, адский климат, ядовитые насекомые и змеи, да и виски не достать ни за какие деньги. Кроме того, там почти нет женщин — только наши военнослужащие, а с ними лучше вообще не связываться, себе дороже выйдет. В наших частях очень жесткие дисциплинарные требования, поэтому любая интрижка чревата серьезными осложнениями для обоих партнеров, — пояснил он. — Тут десять раз подумаешь, а стоит ли оно того.
— Ты вернулся в Штаты две недели назад. По-моему, этого достаточно, чтобы найти женщину.
— Проститутки мне ни к чему. — Доусон опустил жалюзи и с улыбкой повернулся к Хедли. — Что касается приличных девчонок, то последняя из них вышла замуж за тебя.
Он пытался шутить, но морщины на лбу Хедли стали глубже. Поняв, что притворяться бессмысленно, Доусон погасил улыбку и, вернувшись в кресло, уставился на какую-то щербинку в полу.
— Мучают кошмары? — спросил Хедли напрямик.
— Сейчас уже лучше, — уклончиво ответил Доусон.
— Иными словами — все эти две недели ты почти не спал.
Доусон вскинул голову.
— Сейчас мне лучше, — раздраженно повторил он. — Непросто, знаешь ли, вот так, сразу, вернуться к мирной жизни, к обычным делам, привычкам.
— О’кей, предположим. Что еще?
Доусон отбросил назад упавшие на лицо волосы.
— Хэрриет! Та еще заноза в заднице! Она способна здорово осложнить мне жизнь.
9 
