очень нудно 
36 
зазвонил телефон, оказалось, Глория — его подружка, они работали вместе.
— Глория, не могу я сказать тебе, что случилось! это так ужасно… да нет, не сифилис, это хуже, ну не могу я тебе объяснить, ты просто не поверишь.
Глория пообещала прийти в свой обеденный перерыв.
— пожалуйста, не надо, детка, иначе я покончу с собой.
— тогда я приду прямо сейчас! — закричала она.
— прошу, умоляю, не надо…
она дала отбой. Генри постоял, таращась на телефон, затем повесил трубку и снова сунулся в ванную — без изменений, тогда он вернулся в спальню и лег на кровать, он лежал и смотрел в потолок, покрытый паутиной трещин, странно, ведь он впервые заметил эти трещины на своем потолке, и выглядели они приветливо, элегантно и даже обаятельно, до его слуха доносился уличный шум: щебет птиц, голоса людей — какая-то женщина уговаривала своего ребенка: «ну, иди быстрее, пожалуйста», и периодически жужжал самолет.
задребезжал дверной звонок. Беккет выскочил в переднюю комнату и, приоткрыв штору, выглянул наружу — это пришла Глория, на ней были белая блузка и голубая летняя юбочка, такой привлекательной он ее давно не видел, рыжеватая блондинка в самом соку, правда, нос слегка толстоват и портит первое впечатление, но со временем и он становится милым. Генри замер, он слышал, как тикает его сердце, словно пусковой механизм бомбы в пустом шкафу; казалось, все его внутренности удалили и осталось одно лишь сердце — гулкая пустота образовалась внутри, огромная пустота.
— я не могу тебя впустить, Глория!
— открой дверь, к чертовой матери, ты, недоумок!
она металась у окна, пытаясь заглянуть сквозь шторы внутрь.
— Глория, ты не понимаешь…
— я сказала, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!
— ладно, — закричал он в ответ, — черт с тобой, сейчас!
пот бежал у него с головы, заливая уши, шею, глаза.
Генри подошел к двери и резко отворил ее.
— боже! — вскрикнула Глория, закрывая рот рукой.
— я говорил тебе, пытался остановить, я предупреждал!
Генри отошел в глубь комнаты. Глория прикрыла дверь и последовала за ним.
— что это?
— не знаю, черт, понятия не имею, не прикасайся ко мне, вдруг это заразно.
— бедный Генри, мой несчастный мальчик… она продолжала следовать за ним. Генри, отступая, споткнулся о мусорную корзину.
— о черт! я же сказал тебе: не приближайся.
— ну почему, ты даже стал красивее!
— КРАСИВЕЕ?! — завопил Генри. — НО Я НЕ МОГУ ПРОДАВАТЬ СТРАХОВЫЕ ПОЛИСЫ В ТАКОМ ВИДЕ, ЭТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!
и вдруг они оба засмеялись, но потом он опустился на кушетку и заплакал, обхватив свою золотистую в зеленый горошек голову руками, он горько рыдал, причитая:
— господи, ну почему это не рак, не сердечный приступ, что-нибудь простое и понятное? Бог обосрал меня с ног до головы, просто взял и обосрал!
Глория стала целовать его в шею, руки, но он оттолкнул ее.
— прекрати, прекрати это!
— я люблю тебя, Генри, и мне это вовсе не мешает.
— ты рехнулась, чертова баба.
— да, наверное… Когда ты идешь к врачу?
— в полчетвертого.
— мне нужно возвращаться на работу, ты позвони мне, когда что-нибудь прояснится, я освобожусь к вечеру.
— ладно, ладно… и Глория ушла.
в три десять Генри натянул шляпу на глаза, обвязал горло шарфом, надел темные очки, он ехал к доктору, стараясь смотреть только прямо перед собой и не привлекать ничьего внимания; к счастью, ему это вполне удалось.
в приемной у доктора все посетители читали прессу — «Лайф», «Лук», «Ньюсуик» и т. д. стульев и диванов едва хватало, стояла невыносимая жара, слышался шорох переворачиваемых страниц. Генри уткнулся в свой журнал и старался не привлекать к себе внимания, минут пятнадцать — двадцать все шло нормально, но потом маленькая девочка, игравшая с воздушным шариком, оказалась совсем рядом, шарик отскочил от башмака Генри, девочка подбежала, подхватила шарик и посмотрела на странного дядю, затем она бросилась к своей матери — уродине с ушами как блинчики и крошечными паучьими глазенками.
— ма-ма-а! — заголосила девчонка. — а что у этого дяди с лицом?
мама сказала:
— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!
— но оно все желтое и в больших лиловых пятнах!
— Мэри Энн, я сказала тебе, замолчи! прекрати свою беготню и сядь рядом со мной! слышишь, немедленно сядь!
— ну, мамочка! — захныкала девчонка, но села рядом.
она сидела, шмыгала носом и глазела на Генри, вскоре их вызвали к доктору, пациенты заходили и выходили из кабинета, наконец вызвали и Генри.
36 
