очень нудно 
31 
– Женя?.. – прошептал он и огляделся. – Макс? Что… что происходит? Где мы?
Невероятно! Получилось. Неужели получилось?
Взгляд ощупал знакомое лицо, широкие плечи, руки, от холода покрывшиеся «гусиной кожей»…
Спохватившись, я принесла ему одеяло, и когда Леон с помощью Макса слез со стола и почти упал на табурет, спросила:
– Что последнее ты помнишь?
– Главную площадь. Бунт, – он вздохнул, провел ладонями по лицу. – Потом ничего…
– Совсем?
Леон покачал головой.
– Только странный сон, как будто я лежал на полу и охранял огромную дверь, чтобы никто не вошел внутрь. Арис… кажется, я помню его голос… и змею… Большую, больше меня, – он тряхнул волосами. – Ничего не понимаю…
Мы с Максимом переглянулись.
– Это он, – уверенно заявила я. – Давай теперь Алину.
– Алину? – Леон огляделся. – А где она?
Проследив за нашими взглядами, он увидел спящую на тахте эфу, изумленно привстал, но тут же снова опустился на табурет.
– Ее превратили в змею, как и тебя, – я подтащила еще одно одеяло – для подруги, положила на лавку, рядышком. – Сейчас Максим будет расколдовывать.
Леон обернулся, посмотрел на товарища, но ничего не сказал. Его взгляд вернулся к пестрой змее, лежащей на серо-коричневом покрывале. Макс подошел ко мне, взял за руку.
– Жень, ты… поделишься?
– Да, – моя ладонь опускается на его плечо.
– Спасибо.
Вздох. Тишина. Максим долго не решается начать, но… вот снова поднимает руки, закрывает глаза. Проникающие снаружи звуки кажутся слишком громкими, и, наверное, отвлекают. Максим стоит, его тело жадно впитывает энергию, своей ему не хватает. Да и моя уже на исходе. Ну почему же так трудно?
Голова закружилась, я позволила себе прикрыть глаза лишь на миг, а когда открыла… Максим скользнул вперед, упал на колени возле тахты, на которой, прикрытая длинными светлыми волосами, лежала Алина.
Леон пришел в себя раньше остальных: подошел к тахте и, укрыв мою подругу своим одеялом, взял себе другое, еще холодное и сыроватое. Сел рядом на полу. Его взгляд скользнул по рукам Максима, сжавшим Алинкино запястье.
Голова кружилась все сильнее, пальцы едва успели найти столешницу, ухватиться за нее, но на ногах я не удержалась и все-таки упала. Видно, отдала Максу для превращения едва ли не все свои силы. Леон что-то спросил, наверное, справился о моем самочувствии.
– Все в порядке. Устала просто.
Почти не соврала. Туман перед глазами рассеялся, удалось даже справиться с подступившей тошнотой.
Оглушительный грохот заставил болезненно съежиться. Дверь слетела с петель и тяжело ухнула о деревянный пол. Горыныч буквально впрыгнул в дом и замер посредине помещения, оценивая обстановку. Клинки длинных ножей сверкнули, поймав свет зимнего солнца, и исчезли в ножнах.
– Здравствуй! – Леон попытался ободряюще улыбнуться. – Это действительно я.
Арис резко выдохнул, словно выпуская пар, и обернулся ко мне, грозно глядя сверху вниз:
– Какого черта? Я же сказал: никому не открывать! – и уже тише: – Помоги подруге одеться. Мы уходим.
– Женечка!.. – карие Алинкины глаза отчего-то наполнились слезами. – Ой, Женечка, мне такое снилось… А где мы?
Она увидела Леона и покраснела. Потом сообразила, что раздета, и совершенно смутившись, спрятала глаза. Макс притащил вещи погибшей колдуньи, которая была женщиной миниатюрной, и ее одежда пришлась Алине почти впору. Леон же одолжил у Максима запасные штаны и рубаху, а на полу под лавкой нашел старющий, в дырах и пропалинах, тулуп, покрытый кошачьей шерстью. Наверное, на нем когда-то спала хозяйская любимица, которая теперь исчезла. Быть может, пряталась от незваных гостей на чердаке.
От деревни к домику колдуньи двигалась толпа. Оставалось лишь надеяться, что среди их нехитрого вооружения нет луков. Намерения людей были ясны, и мы побежали тропкой к лесу. Туда, где недавно была ловушка. Горыныч считал, что селяне за нами не пойдут – побоятся.
– Лошади! – напомнила я.
– Нет! – отозвался Арис. – Увели, сволочи…
Из всей нашей компании лишь он твердо держался на ногах. Леон и Алина быстро приходили в себя, а вот мы с Максимом только что не шатались.
– Тебя понести? – предложил Леон.
Я резко замотала головой – этого еще не хватало!
Вот он – поворот, укрытая снегом дорога. Цепочки следов – почти все запорошенные, и одна, еще четкая, туда – и обратно. Алина вскрикнула. Через мгновение я поняла – почему. Чье-то лицо – белое, безжизненное, почти спрятанное под снегом, рука в алой варежке с узором… А вон еще холмик… и обгоревший до черноты пень. А рядом…
31 
