Последние отзывы

  72  

– Освидетельствование делали? – вздохнул следователь.

– Нет еще, сразу к вам.

– Когда произошел инцидент? – и он снова склонился над бумагами. – Рассказывайте, рассказывайте. Я ж не могу из вас слова клещами тянуть.

– Гриша, может, пойдем? – в последний раз попросила я. Гриша нахмурился.

– Мою дочь Варвару пятнадцати лет совратил взрослый мужчина. Я правильно понимаю, что это изнасилование? Он не имел права и пальцем ее касаться.

– А она возражала? – спросил следователь тоном, от которого Варвара вздрогнула и густо покраснела. То ли еще будет.

– Допустим, она не возражала. Это же ничего не меняет, да? – в голосе Григория появились агрессивные нотки. Он тоже не дурак, понимал, что следователям ни за какие гроши не нужно лишнее дело. Но Григорий был прав, хоть я и не понимаю почему. Следователь кивнул.

– Меняет, но не сильно. Пишите заявление, это называется половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцати лет, – и следователь внимательно и бесцеремонно оглядел Варвару. – Многократно или только один раз?

– Многократно, – сжал зубы Григорий.

– Извините меня, уважаемый отец, но мне нужно опросить саму потерпевшую. Вы не могли бы поменяться с дочерью местами?

– Конечно, – Григорий встал и жестом подозвал уже в полной мере паникующую Варю.

– Имя?

– Варя, – пробормотала она после мучительной паузы.

– Полное, – следователь говорил с нашей девочкой так сухо, словно мы все шли по пустыне, и ни капли воды, ни миллиграмма сочувствия.

– Варвара Григорьевна Сафьянова.

– Возраст.

– Пятнадцать лет.

– Угу, ясно, – буркнул следователь, и Варя покраснела, а глаза ее наполнились слезами. – На экспертизу согласны? Есть у нас повод думать, что мы что-нибудь сумеем зафиксировать?

– В каком смысле? – перепугалась она.

– Семенная жидкость, следы полового сношения, возможно, ссадины, царапины. Сексуальные действия носили неизвращенный характер? – следователь сыпал вопросами, как пулями. Варя краснела, зеленела и под конец разрыдалась.

– Я не знаю, не понимаю, – всхлипнула она. Я бросилась в коридор, купила в единственном на все здание аппарате сладкую газировку – и принесла ее дочери.

– Ну, тише, тише. Вы в безопасности, не волнуйтесь. Это стандартная процедура, – следователь говорил слова, но глаза его были пустыми. – Нам же нужны доказательства, чтобы привлечь к ответственности именно того, кто виновен.

– Пока я только чувствую, что я сама в чем-то виновна, – бросила я, злая, как черт. Ну разве так можно? Я-то думала, что для жертв насилия должны быть какие-нибудь психологи, помощь, поддержка. Но уж точно не такие вот сухари с головой, набитой статьями из Уголовного кодекса.

– Не надо передергивать, – нахмурился следователь. – Без экспертизы вам даже дело никто не возбудит, откажут. Потому что нельзя голословно обвинять людей в преступлениях.

– Голословно? – вытаращился на него возмущенный Григорий. Я бы хотела, чтобы он взбесился окончательно, начал бы швыряться бумагами, устроил бы здесь какой-нибудь беспредел, сцену, разбросал бы перевязанные бечевками стопки, а потом мы все пошли бы домой и забыли бы об этом месте навсегда. Но нет. Григорий сдержался. Он только добавил: – Моя дочь беременна от этого проходимца. Этого, думаю, будет достаточно? – и следователь вдруг изменился в лице. А конкретно, его скучающее до этого выражение как ветром сдуло, он просветлел и даже заулыбался. И в комнате стало как-то легче и веселее.

– Беременна! Конечно, этого будет достаточно. Давайте-ка подробнее, как давно у вас связь с этим мужчиной, Варвара Григорьевна? Как именно он склонил вас к половым отношениям? Знал ли он наверняка, что вы несовершеннолетняя?

– Да вы что! – рявкнул Григорий. – Его сестра и моя дочь учатся в одном классе. Он все знал, а как же.

– Нет, в самом деле? – совсем уж обрадовался следователь. – Ну так мы же с вами имеем готовое дело. Я вам дам направление на экспертизу, хорошо? Они работают круглосуточно, так что можете сразу ехать туда. Вы подпишете согласие на проведение ДНК-экспертизы? Этот наш подозреваемый, он москвич?

– Химчанин, да еще и из приличной семьи, – влезла вдруг Алевтина Ильинична.

Колесо закрутилось. Гришка писал заявление своим красивым, каллиграфическим почерком – еще одна вещь, которую я бы никогда не смогла освоить и которая далась так легко моему мужу с его железной волей и усидчивостью. Варя плакала и давала показания. Выяснялись подробности, от которых даже у меня волосы встали дыбом. Они встречались уже два месяца, не меньше. Он несколько раз возил Варю на дачу своих родителей в Солнечногорск, где они «совершали преступные действия», пока я пребывала в святой уверенности, что Варя задержалась на дополнительных занятиях или она гуляет с подружками. Он часто совершал эти же самые «действия» в своем автомобиле прямо у нас на парковке, пока мы мирно пили чай и смотрели криминальную хронику. И в квартире Гуляевых, пока самих родителей не было дома.

  72