83 
– Простите за вторжение, – заговорил вдруг коротышка, и лицо его осветила дружелюбная улыбка. – Надеюсь, мы не оторвали вас ни от чего важного.
– Это имеет значение? – Григорий излучал холод. – Вы, простите, кто будете этому совратителю моей дочери?
На этой фразе Владислав резко дернулся, распрямился и затравленно посмотрел на моего мужа. А ты как хотел, мой дорогой? Чтобы мы тебя тут чаем поили?
– Меня зовут Алексей Михайлович, – представился коротышка с невозмутимым видом, но я заметила, как он ледяным взглядом остановил Владислава от какой бы то ни было реакции. Тот столкнулся взглядами с коротышкой и опал, снова ушел в себя и замер на своем месте – у стены, рядом с холодильником. Для такого количества людей у нас была слишком маленькая кухня. Впрочем, постоят, не сломаются.
– А меня – Григорий Алексеевич, и что? Кто вы ему? – Григорий кивнул на Владислава.
– Я – адвокат. Вот моя визитка, – таким же ровным нейтральным тоном продолжил мужчина, одновременно доставая из дорогого кожаного портмоне темную, посеребренную по краям карточку. Гриша вздрогнул и посмотрел на лежащую на столе визитку, как на гремучую змею.
– Что? – скривился Гриша. – Вы притащили адвоката? – вопрос был адресован супругам Гуляевым, конечно, но ответил на него этот Алексей мать его Михайлович.
– Давайте не будем придавать моему присутствию большого значения. В данных обстоятельствах это только мера предосторожности…
– Предосторожности, говорите? – мрачно переспросил Гриша, сверля взглядом Владислава. – То есть вы решили, что теперь пришло время предохраняться?
– Будет лучше, если мы сохраним способность к диалогу, – вздохнул адвокат, а я испытала непреодолимое желание дать ему сковородой по его маленькой круглой голове. Какой умный нашелся. Впрочем, чего еще ожидать от этих мерзких Гуляевых, которых ничего не волнует, кроме попытки отмазать своего сынка с помощью адвоката. Одно хорошо – раз мы видим здесь этого законника, значит, угроза серьезная. Они испугались. Отлично!
– Будет лучше для кого? – снова уточнил Григорий, и адвокат покачал головой.
– Мы пришли к вам, чтобы предложить мирное соглашение. Чтобы устранить последствия социального вреда, нанесенного вашей несовершеннолетней дочери.
Честно признаюсь, когда я услышала эту фразу, я не поняла почти ничего, кроме, пожалуй, слова «соглашение». Зато Григорий, кажется, понял больше меня. Он несколько минут молчал, пристально вглядываясь в адвоката, а затем вдруг спокойно и холодно задал вопрос:
– Вы используете диктофон при этом разговоре? Если да – то вы никак меня об этом не уведомили, и, таким образом, эта запись совершается без моего согласия. Я вам его не даю.
– Гхм, а вы – опытный человек, да? – улыбнулся адвокат.
– И что?
– Опытный настолько, что сразу знали, как и куда обращаться, чтобы возбудили дело против Владислава Гуляева, как сделать экспертизу, как выманить его на встречу. Теперь вот вы сознательно дисквалифицировали возможную аудиозапись.
– А может, даже и видеозапись, – кивнул Григорий. – Вы ведь можете обладать и специальным оборудованием.
– Могу, – согласился адвокат. – Но это все равно подозрительно.
– Что именно? – заинтересовался Григорий.
Их разговор был похож на танец двух хищников, осматривающих друг друга перед тем, как совершить прыжок, перейти от слов к нападению. Кто прыгнет первым? Мой муж не любит ждать. Он всегда готов принять бой. – Так что именно кажется вам подозрительным? – спросил он. – Что я защищаю интересы своей маленькой дочери, совращенной этим вот проходимцем?
– Откуда вам известно, что не она совратила его? Насколько мне известно, вы даже не знали о том, что между ними существует любовная связь. А вот свидетели их отношений утверждают, что именно она была инициатором.
Это была провокация. Немного бензина на полыхающий дом. Григорий застыл, как статуя, и побелел. Он молчал, но я заметила, как муж прикусил до боли губу. Я видела, какой ценой ему удалось подавить желание вмазать этому адвокату. Но он сдержался.
– Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. В следующий раз не звоните нам, сразу направляйте письменные обращения. Слышите, адвокат? До встречи в суде. – Григорий не повел ни одним мускулом. Он стоял недвижимый и холодный. Презрение и спокойствие во плоти. Владислав задергался.
83 
