102 
— Гарри так и сказал. Я полетел в Хофбург… Ну и… там все на месте и выяснил.
— Было так глупо не заподозрить ловушки, — виновато пробормотала Ванда.
Сказать ли Ричарду о подозрениях, что это подстроила княгиня Екатерина? Ванда задумалась. Нет, лучше пока промолчать. Не сейчас. Лучше не упоминать никаких имен. Хотя они разговаривают шепотом и их вряд ли кто-нибудь может подслушать, но кто знает… Лишняя предосторожность не повредит.
Ванда удовлетворенно вздохнула. Ричард был здесь, рядом с ней, все остальное неважно. Вот-вот она станет его женой. И будет всегда в безопасности! Носить имя Ричарда, принадлежать ему — боже, какое счастье!
Ванда положила голову на плечо жениха. Она думала только о своем полном и безраздельном счастье. Но Ричард думал о менее приятных — тревожных вещах.
— Как только мы поженимся, — медленно сказал он, словно размышляя вслух, — мы должны тотчас покинуть Вену. Лучше всего, я думаю, поехать в Брюссель, я немного знаком с английским послом в Бельгии и попробую уговорить его нам помочь.
— Почему мы должны будем так поспешно покинуть Вену? — удивленно спросила Ванда. — Баронесса будет огорчена. Ты заметил, как ей хорошо с нами? У нее будто появилась семья…
— Нет, мы должны уехать. Но мы не будем терять с нею связи, все как-то устроится, и мы сможем приглашать ее к нам… — Ричард скорее делился мечтой, чем говорил наверняка.
Ему не хотелось пугать Ванду, объясняя, какой опасности подвергается в Вене его жизнь — да что там, их жизни! Он не хотел, чтобы Ванда знала о том, насколько она, выйдя за него замуж, будет близка к тому, чтобы стать вдовой. Князь Волконский не простит обидчику своего бесчестия и отныне будет жить с жаждой мести. Нет сомнений и в том, что Екатерина тоже не упустит возможности отомстить ему — или им! — за свое позорное унижение.
— Нет, мы должны уехать, — твердо повторил Ричард.
В голосе его звучала такая решимость, что Ванда ничего более не спросила. Собственно, ей все равно, куда ехать. Главное — они будут вместе. Как только они поженятся, решать все вопросы их жизни она предоставит Ричарду. Сама же будет просить у него лишь позволения быть рядом с ним, куда бы он ни отправился.
— Если бы я мог увезти тебя к себе домой! — неожиданно воскликнул Ричард. Думать в эти минуты о том, что въезд в его родную, любимую страну для него закрыт, было невыносимо.
«Ох, как смеялись бы над ним его соотечественники-англичане в клубах на Сент-Джеймс, если бы он рассказал им, что человек должен трястись за свою жизнь, в случае если русская княгиня без ума от любви к тебе, а русский князь, наоборот, категорически тебя не любит…»
Ему бы ничуть не поверили, расскажи Ричард в своем клубе о заговорах и контрзаговорах, похищениях и чудесных спасениях в последнюю минуту, об отчаянных мерах, какие на континенте нужно предпринимать, чтобы избежать возмездия. Никто в Англии не поверит этим россказням, однако все это наяву случилось с ним, Ричардом Мелтоном, и его возлюбленной, австрийской графиней по имени Ванда Шонборн.
— Если бы мы могли поехать в Англию, туда, где мой дом!
Ричард повторил эти слова, следуя ходу своих мыслей, которые всегда приводили его к одному и тому же — бередили в нем жгучее желание оказаться дома, на родине…
— А есть на это надежда? — осторожно спросила Ванда.
— Никакой!
Ричард уже рассказал ей о том, что произошло той ночью, когда он бросился разыскивать своего кузена, а в результате оказался козлом отпущения: был обвинен в преступлении, которого не совершал.
— Предположим, ты пойдешь к принцу-регенту и расскажешь ему обо всем, что тогда?
— То же самое предлагает Гарри, но принц мне не поверит.
Как горько было Ричарду вспоминать, сколь дружески относился к нему принц в недавнем прошлом, когда он был у него в чести, а репутация его не была подмоченной!
— Черт бы побрал всех этих принцев, князей, королей, императоров… — с сердцем выдохнул Ричард. — Почему мы должны так зависеть от них? Пусть бы они оставили нас в покое, чтобы мы жили своей жизнью, тихо и счастливо.
— А мы с тобой счастливы, — негромко ответила Ванда. — И если у нас будет что-то еще, счастливее от этого мы не станем.
Ричард улыбнулся. Слова Ванды изгнали из его головы мрачные мысли. Он повернулся и заглянул ей в глаза.
— Ты права, моя умница, — с нежностью сказал он. — Если я буду, кроме тебя, иметь что-то еще, счастливей от этого я точно не стану.
102 
