очень нудно 
84 
Светская жизнь с ее приемами и балами, раздражение, вызванное упрямством русского императора, интригами коварного Талейрана, борьба с оппозицией других государственных мужей — все это требовало огромных затрат нервной энергии. Кроме того, Меттерниха вновь начал беспокоить его левый, застуженный во время походов глаз. В последнее время князь даже начал сутулиться. Он знал, что если сейчас не отдохнет, то свалится, а больной человек не может ни служить своей стране, ни соответствовать личным амбициям. И даже верная Элеонора ничем не могла ему помочь в эти дни — она сохраняла тактичное невмешательство в его нынешние дела, прекрасно понимая, в чем Меттерних ни минуты не сомневался, что душа и мысли его отданы не только политике, но и новой любви. И был благодарен этой редкостной женщине, хотя, как он знал наверняка, одной благодарности ей было мало, она любила его, но он ничего не мог изменить в их отношениях, равно как и в своей натуре.
Окончательное решение ему помогла принять Юлия. Граф Сечени, отец Софии Жичи, владел поместьем возле Винер-Нойштадта — Юлия уверяла, что это идеальное место для отдыха. Граф подтвердил, что будет счастлив в любое время видеть князя, и, самое главное, Юлия была готова отправиться вместе с ним.
Когда она объявила об этом, Меттерних промолчал, но по выражению его лица, по тому, как загорелись его глаза, Юлия поняла, что он очень рад, и поняла также, чего ожидает он от их совместного путешествия — это был безмолвно заданный вопрос, и Юлия решила ответить на него вслух.
— Да, я поеду с тобой, — подтвердила она, — но как твоя нянька, помощница, может быть, секретарша. Я буду ухаживать за тобой, а ты должен обещать, что станешь меня слушаться.
— Разве я когда-нибудь вел себя иначе? — спросил князь, сжимая пальцами пальцы Юлии, и она знала, что он страдает, потому что она держит его на расстоянии вытянутой руки, ожидая его клятвы в верности, ожидая того, что она считала подходящим и наилучшим моментом для завершающего аккорда их любовных отношений.
Юлия нежно смотрела на осунувшееся лицо Меттерниха. Под его глазами залегли темные тени.
— Ты должен набраться сил, мой дорогой, — сказала Юлия, и Меттерниху оставалось лишь согласиться с ее словами.
Спустя пару дней они покинули занесенную снегом столицу и двинулись к югу. За окнами кареты проплывали деревушки, отдельно стоящие фермы, густые леса и покрытые серебряным льдом реки. Князь уже забыл о том, какой красивой и мирной может быть его родная Австрия.
Ему был необходим покой, и он с самой их первой встречи знал, чувствовал, что этот желанный покой ему может принести именно Юлия Жичи. Всего лишь несколько часов он сегодня провел рядом с Юлией, но уже чувствовал прилив сил и энергии.
Достигнув Винер-Нойштадта, они пересели в открытые сани, и кучер-венгр накрыл их теплой лисьей попоной. Солнце ласкало их лица, морозный воздух пьянил.
Лошади начали подниматься по белой дороге, ведущей в горы. Венские интриги и сплетни, вся столичная толчея остались где-то далеко, в каком-то ином мире. Здесь же царила тишина, висевшая над ближними холмами и дальними горными вершинами, сверкающими ледяными шапками в ярко-синем зимнем небе. Здесь царил покой, рождавший странное чувство, словно ты родился заново, явившись в этот чистый, нетронутый мир.
Наконец они добрались до поместья графа Сечени, расположенного возле озера Носдель, славного тем, что вода из него иногда уходит на годы и целые десятилетия, а затем удивительным образом вновь появляется и заполняет его. В последнее столетие вода исчезала на такое длительное время, что крестьяне распахали дно озера под поля и даже построили здесь дома. А потом вода вернулась.
Сейчас поверхность озера была скована сверкающим льдом, по которому неслись сани. Звенели серебряные колокольчики на конской сбруе, посвистывал в воздухе кнут кучера, и Меттерниху подумалось вдруг о том, как хорошо было бы им с Юлией исчезнуть, испариться без следа, словно вода в Носделе, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний об их любви.
Вдали показался охотничий домик — одноэтажный, крепкий, стоящий посередине большого двора. У крыльца их встретил граф, он провел гостей в большую уютную гостиную, где в открытом камине потрескивали поленья, а по углам виднелись изразцовые голландские печи, от которых растекались волны тепла. Занавески еще не были опущены. Меттерних подошел к окну и остановился, любуясь видом гор и долин — заснеженных, молчаливых, завораживающих дикой своей красотой…
84 
