очень нудно 
37 
Да, он хитер и умеет добывать сведения. К тому же очень проницателен. Иначе как бы ему удалось изучить ее характер за какие-то несколько дней. Женевьева ненадолго задумалась. Если она примет предложение Бенедикта, Уильям Форстер узнает о том, что она обедала с Люцифером уже на другой же день. Но из-за этого она не собиралась отказываться от предложения. С какой стати?
— А вы коварный человек, Бенедикт Лукас, — восхищенно глядя на него, заметила Женевьева.
— Не вы первая мне это говорите, — усмехнулся Бенедикт.
Женевьева в этом нисколько не сомневалась. Наверняка этот коварный соблазнитель разбил множество женских сердец. Но его коварство нисколько не отталкивало ее. Наоборот, делало в ее глазах еще более привлекательным.
Бенедикт очень противоречивая личность. В нем словно жили два человека. Холодный и коварный Люцифер, который держит со всеми дистанцию и с презрением относится к развлечениям простых смертных, и обаятельный нежный Бенедикт Лукас. Люцифер — коварный соблазнитель, опасный для наивных, неискушенных женщин. Впрочем, Бенедикт Лукас не менее опасен. Просто они использовали разные способы очаровывать женщину.
Женевьеве нравились обе стороны характера Бенедикта. Даже противоречивость — эта двойственность была в нем притягательна. И не только для нее, но и для других женщин.
Она очень боялась, что Форстер узнает о том, что она продолжает встречаться с Бенедиктом, и наверняка жестоко накажет. Но даже страх перед Уильямом не мог заставить ее отказаться от ужина с Бенедиктом. Или Люцифером… Она не знала, в каком обличье он предстанет перед ней во время обеда в Карлтон-Хаус.
— Как мне лучше одеться к обеду с принцем?
— Больше всего ему понравилось бы, если бы вы пришли вообще без одежды. Что касается меня… Наденьте свое лучшее платье.
— Вы не представляете, с каким нетерпением я жду обеда! — Глаза ее блестели от восторга.
Даже если бы Женевьева этого не сказала, Бенедикт и так бы понял, как она этого ждет. Достаточно было взглянуть на ее блестящие от восторга глаза и лихорадочный румянец, проступивший на бледных щеках.
Приглашая ее на обед, он преследовал двойную цель. С одной стороны, провести вечер с удивительной женщиной, которая с каждым днем ему нравилась все больше и больше. С другой — дать понять негодяю, обидевшему Женевьеву, что, в случае чего, за нее есть кому заступиться.
…Бенедикт понимал, что Женевьеве трудно с больной рукой справиться со столовыми приборами, и потому решил помочь. Как только они сели за стол, он тут же приступил к делу. Поддев на вилку кусок лосося, протянул ее к самому рту Женевьевы. Но, кажется, она нисколько не оценила его стараний.
— Перестаньте! Не нужно обходиться со мной как с маленьким ребенком! — возмутилась она, скрывая смущение. — Не стоит меня кормить. Я спокойно справлюсь сама. Что о нас подумают окружающие? Неужели вы не понимаете, что это выглядит двусмысленно.
Она была права. Все сидящие за столом, в том числе и принц, уже обратили на них внимание. Но Бенедикта это нисколько не смущало, он продолжал ухаживать за ней.
В столовой принца стояло полдюжины больших столов. На обед собралось около ста человек. Гости громко переговаривались между собой, в зале стоял невообразимый шум. Слова Бенедикта подтвердились: на обеде у принца мало кто соблюдал приличия. Несколько влюбленных пар практически открыто ласкали друг друга. И это были не невинные поцелуи и объятия, а любовные игры, которыми обычно занимаются в спальнях, а не на званых обедах.
Принц бросал на них странные взгляды. Бенедикт понимал, что происходит, неплохо зная принца. Хотя за последние несколько лет тот постарел, располнел и подурнел, однако все еще был не лишен обаяния и мог нравиться дамам. Он оставался таким же любвеобильным, как и в юности, и не упускал возможности соблазнить хорошенькую женщину.
Бенедикт заметил, что красота Женевьевы привлекла принца с первого взгляда. Неудивительно. В этот вечер она была чудо как хороша. Бледно-лимонное платье очень шло ей.
— Ну и пусть смотрят. Какое нам до них дело? — Бенедикт продолжал заботливо кормить Женевьеву.
Обед в Карлтон-Хаус поразил и даже испугал ее. Публика была крайне неоднородной. Некоторые гости вели себя достаточно странно, а иные и вовсе откровенно вызывающе.
Карлтон-Хаус оказался не таким большим, как представлялось Женевьеве. Но комнаты, включая зал, в котором они обедали, были очень дорого обставлены. На взгляд Женевьевы, обстановка была чрезмерно пышной. Но она отметила, что у принца хороший вкус, и потому все смотрелось очень изысканно. Стены столовой были увешаны картинами. Судя по всему, принц разбирался в живописи. Столы были в форме пирожных, что придавало залу какой-то сказочный колорит. Столовую ярко освещала огромная люстра. Кроме того, на каждом столе стояло по нескольку свечей. Посуда и хрустальные бокалы ослепительно сверкали в этом ярком свете. Да, принц действительно ни в чем себе не отказывал.
37 
