очень нудно 
41 
Как только Бенедикт коснулся ее соска, у Женевьевы перехватило дыхание. Он ласкал и легонько сжимал этот напряженный затвердевший от возбуждения бугорок. От ритмичных нежных движений у Женевьевы в низу живота растекалось сладостное тепло.
Ее охватило блаженное и вместе с тем мучительное возбуждение. Голова кружилась, сердце бешено билось. Она знала, что он единственный мужчина на земле, который сможет удовлетворить ее неистовое желание. Принести покой и облегчение. Как в Воксхолл-Гарденз, когда он нежно ласкал ее. Она никогда не сможет забыть то небесное наслаждение, которое он ей подарил.
— Простите, что заставил вас ждать… О! Извините за вторжение. Я не знал, что вы… Ну теперь я… Надеюсь, вы оба меня простите, — раздался на террасе мужской голос с иностранным акцентом.
Женевьева вздрогнула и стремительно отскочила от Бенедикта. Слава богу, мужчина не смог рассмотреть ее лицо, она стояла к нему спиной. Иначе увидел бы, что щеки залила краска смущения. К тому же Бенедикта это внезапное вторжение нисколько не смутило, и он продолжал ласкать ее грудь.
— Простите, что обстоятельства нарушили такое приятное течение нашего вечера, дорогая, — нахмурившись, прошептал он.
Женевьева испытала легкую досаду. Ей было жаль, что ласки, приносящие поистине неземное наслаждение, были так внезапно прерваны.
— Но вечер еще не кончился… — проворковала она. — И мы сможем продолжить.
Бенедикт тяжело вздохнул, с нежностью и сожалением посмотрел на Женевьеву — ему так не хотелось покидать ее, но ничего не поделаешь, нельзя пренебрегать своими обязанностями.
— Я постараюсь освободиться как можно быстрее. А вам лучше пойти в комнату отдыха для леди, пока я буду разговаривать с этим бесцеремонным болваном.
— Только прошу вас, будьте с ним не слишком грубы. Ведь, в сущности, он ни в чем не виноват.
— А я уже всерьез подумывал о том, чтобы задушить этого болвана, появившегося так не вовремя. Что ж, вы мне все объяснили, я понял, что этот вариант не годится, — пошутил Бенедикт, подняв бровь.
— Да, этот вариант действительно не годится. — Женевьева поддержала его шутку. Глаза ее весело заблестели. — Особенно учитывая то, где мы находимся. Принц, конечно, просто относится к нарушению приличий, его ничем не удивишь, но даже он не станет помогать нам заметать следы преступления.
Поняв, что она не сердится, Бенедикт с облегчением вздохнул.
— Я освобожусь через несколько минут. Встретимся в столовой, — сказал он.
— Буду с нетерпением ждать вашего возвращения, — ответила Женевьева.
Она на прощание улыбнулась Бенедикту, а джентльмену, так бесцеремонно ворвавшемуся на террасу, лишь холодно кивнула. И, гордо подняв голову, покинула их.
Прищурившись, Бенедикт взглянул на своего собеседника, лицо которого полностью скрывалось в тени.
— Вы хотели что-то сообщить, не так ли, месье?
— Мне очень жаль, что я прервал вас в такой неподходящий момент. Поверьте, я искренне сожалею.
— Позвольте усомниться в вашей искренности по этому поводу. Но давайте оставим эти расшаркивания, — сухо проговорил Бенедикт. — Перейдем к делу. Что вы хотели мне сообщить?
— Да, понимаю, прекрасно вас понимаю. — Джентльмен двусмысленно улыбнулся. — Вам не терпится поскорее вернуться к той очаровательной леди и…
— Не смейте говорить о леди, которая только что покинула террасу. Ни со мной, ни с кем-нибудь другим, — резко предупредил Бенедикт. Раздражение его росло с каждой минутой. Но, кажется, на собеседника это не произвело впечатления.
— Не говорить об этой леди? — усмехнулся он. — Это очень сложно. Она такая красивая и…
— Это не ваше дело. Черт бы вас побрал! — вспылил Бенедикт, его глаза вспыхнули от гнева. — Надеюсь, я ясно выразился?
— Да, конечно, — усмехнулся Деревокс, так звали собеседника.
— Тогда оставим этот разговор, — с нескрываемым презрением отрезал Бенедикт. Он всегда презирал таких людей, как Деревокс. Люди ему подобные не отличались высокими моральными устоями, ради собственной выгоды могли выдать государственную тайну. Однако по долгу службы Бенедикту нередко приходилось иметь с ними дело. Но он не считал нужным скрывать своего отношения к ним. Хотелось как можно скорее закончить этот разговор. Ведь ему, как верно заметил Деревокс, не терпелось вернуться к той леди.
— Последние несколько часов вы что-то слишком тихий. Все время молчите. И куда подевалось ваше знаменитое остроумие? Что-то случилось? — беспокоилась Женевьева.
41 
