69 
Мэриголд купила для Энн виноград, хотя это наверняка стоило очень дорого. Но все-таки больше всего Энн поразила огромная корзина орхидей от Элейн и ее отца.
Орхидеи! Они стояли в палате, как экзотический символ роскоши, о которой девушка знала так мало.
«Как добры люди! Невероятно добры!» — повторяла про себя Энн. Да, стоило заболеть, чтобы узнать, как щедры и любвеобильны люди, и близкие, и чужие.
Она чувствовала себя лучше. Дэвид и мистер Дрейсон были довольны. Но предупредили, что улучшение временное и необходима срочная операция по поводу аппендицита. На минуту это известие ошеломило Энн. Ей стало страшно, но она взяла себя в руки и тихо сказала:
— Если вы считаете это необходимым…
— Боюсь, это в самом деле необходимо, — проговорил мистер Дрейсон и улыбнулся Энн своей знаменитой обаятельной и успокаивающей улыбкой. — Но мы будем хорошо заботиться о вас, правда, Дэвид?
Дэвид кивнул:
— Энн знает, что это так.
— Вы очень добры, — отозвалась Энн. Когда мистер Дрейсон ушел, она спросила Дэвида: — Насколько все это дорого, Дэвид? Мы не можем себе позволить больших расходов.
— Боюсь, придется это сделать, Энн. На здоровье нельзя экономить. Но не волнуйся, Салли говорит, мы справимся.
— Это значит, что она и Мэриголд все истратят на меня. Это несправедливо, Дэвид, — вздохнула Энн.
— Лечение будет не так уж дорого, — ответил Дэвид. — Я все объяснил Дрейсону, а он невероятно достойный и порядочный человек.
Энн с минуту помолчала, а потом очень тихо спросила:
— Дэвид, сколько стоит эта палата?
Дэвиду не хотелось называть истинную цену, но что-то во взгляде девушки подсказывало, что не стоит ее обманывать.
— Восемь гиней в неделю. Это обычная плата за отдельную палату.
Энн глубоко вздохнула:
— Пусть меня переведут в общую.
Дэвид сел напротив нее и взял ее руки в свои.
— Послушай, Энн, я понимаю тебя, но я искренне тебе говорю: мы справимся — Салли и я!
— Нет, Дэвид, — твердо заявила Энн. — Я хочу, чтобы меня перевели в общую палату сейчас же!
— Не усложняй все, Энн.
— Я не усложняю. Я знаю, что мне нужно, и хочу, чтобы это было сделано. Ты очень милый, Дэвид, и не думай, что я не ценю твою помощь, но я слишком хорошо знаю, как тяжело твоей семье.
— Они готовы отдать все до последнего пенни, лишь бы ты поправлялась. И я тоже.
— Я ни за что не приму твои деньги, у тебя их не так уж много. Ты же не зарабатываешь столько, сколько предполагал, потому что работаешь в лаборатории сэра Хьюберта. Ведь так?
Дэвид горько усмехнулся:
— Черт возьми, Энн! Ты знаешь обо мне, пожалуй, больше, чем я сам!
— Твой отец — милый старик, которому половина Корнуолла должна деньги, и вряд ли он когда-нибудь их получит.
Дэвид кивнул, соглашаясь.
— Мы беднота, Дэвид, и не нужно нянчиться со мной. Я могу полежать и в общей палате, честное слово.
— Ты не имеешь представления о том, что это такое.
— Значит, как раз время получить представление об этом. Ничего не говори Салли. Ты прекрасно знаешь, что она будет против.
— Я ничего не стану предпринимать, не посоветовавшись с Салли, — честно сказал Дэвид.
— Но я самая старшая, хватит мне выполнять распоряжения Салли. В конце концов, она еще ребенок.
— Салли — ребенок? — удивленно протянул Дэвид. — Временами мне кажется, что она моя прабабушка.
Это было сказано так искренне и непосредственно, что они оба рассмеялись. Но уже через секунду взгляд Дэвида снова стал озабоченным.
— Я не знаю, что с тобой делать, Энн. Право, не знаю.
— Делай, как я говорю, иначе я стану очень капризной и требовательной.
— Я поговорю со старшей сестрой, — пообещал Дэвид. — Но боюсь, в ближайшие дни не будет свободной койки.
— Я перейду в общую палату, как только освободится место.
— Хорошо.
Дэвид постоял еще немного у постели Энн, внимательно глядя на нее.
— Надеюсь, где-нибудь на земном шаре есть еще три такие же красавицы, как сестрички Гранвилл, но, боюсь, мне не посчастливится встретиться с ними.
— Не надо льстить, Дэвид, — улыбнулась Энн. — Мы не всегда такие милые, какими кажемся.
Дэвид взял Энн за руку и сказал:
— Благослови тебя Господь, Энн! Ты — удивительный человек.
Он ушел, а Энн, оставшись одна, размышляла, чем обернется для нее принятое решение. Все ее существо содрогалось при мысли, что ей придется находиться рядом с другими больными. Но девушка твердо сказала себе, что приняла единственно верное решение в данных обстоятельствах.
69 
