Глава 20

— Все догадаются, что мы с тобой спали еще до того, как я отсюда уехала, — тихо сказала Плезанс, робко помахав рукой в ответ на приветствие Тома Парди, когда их фургон проезжал мимо его таверны. — Этот ребенок — самое громкое тому подтверждение.

Она погладила своего крошечного сынишку по спинке в тщетной попытке его успокоить и получше укутала его в одеяльце, чтобы он не замерз на ноябрьском холоде.

— Да, у Таддеуса сильный голос.

Тирлох оглянулся через плечо и подмигнул Мойре, хихикнувшей на заднем сиденье.

— Вы прекрасно знаете, что я имела в виду другое, — возмутилась Плезанс. — Как я буду смотреть в глаза этим людям?

— Прямо. Это не твои чопорные до тошноты вустерские пуритане. Они не привыкли перемывать косточки соседям — у них есть дела поважнее. К тому же они более снисходительны к чужим грехам.

Услышав оклик Ричарда Тримана, Тирлох остановил фургон, осторожно взял из рук Плезанс своего двухмесячного сына и показал малыша.

К ее веселому удивлению примешивалась неловкость. Однако когда вокруг фургона собралась небольшая толпа, Плезанс постепенно успокоилась. Люди смотрели на нее без осуждения, кое-кто хитро подмигивал, и она поняла: все они отлично знают, что ее ребенок был зачат до брака, но, похоже, свадьба вполне искупила этот грех. Она представила, как бы повели себя на их месте ее вустерские родственники и знакомые, и нашла в себе силы непринужденно улыбаться в ответ на их улыбки. «Смотри им прямо в глаза», — сказал Тирлох, и она следовала его совету.

Когда они проехали город, Плезанс уже знала, что большинство местных жителей не станет донимать ее из-за рождения Таддеуса. Конечно, найдутся и такие «поборники нравственности», которые никогда не смирятся с ее «падением», но она просто не будет обращать на них внимания. Эти же люди смотрят на Мойру как на публичное оскорбление и верят в то, что девочка ведьма. «Моя жизнь будет гораздо приятнее, если я вообще не буду с ними знаться», — решила Плезанс.

Как только они скрылись от посторонних глаз, Плезанс расшнуровала лиф, обнажила одну грудь и начала кормить малыша. Краем глаза она увидела, как смотрит на нее Тирлох, и покраснела. Ей понадобится время, чтобы привыкнуть к его жадным пристальным взглядам, но она никогда не сможет положить им конец. Он с истинным удовольствием смотрел, как она кормит их сына. Это и трогало, и слегка озадачивало.

Честно говоря, ее многое озадачивало в Тирлохе о'Дуне. Когда она родила Таддеуса, Тирлох своей необычайной внимательностью покорил ее душу и всколыхнул ее надежды на то, что он будет нежным мужем. Она было подумала, что уже завоевала его сердце. Однако эта мечта прожила недолго, и он опять стал прежним Тирлохом — раздражающим и уклончивым. Порой она даже боялась, что его страсть прошла: он становился все скупее на поцелуи.

Несколько раз она пыталась завести разговор о будущем, о чувствах и ожиданиях, но Тирлох с поразительной ловкостью уклонялся от темы. Странно и обидно.

Вздохнув, она погладила Таддеуса по спинке, чтобы он срыгнул после кормления, и вдруг заметила, что они уже подъезжают к дому. Плезанс ахнула и поспешно затянула шнуровку на лифе, не веря своим глазам. Рядом с прежним домом стоял… новый. Когда они с Натаном уезжали, там был только строительный каркас. Сейчас перед ней стояло законченное здание с верандой, огибавшей фасад. Наконец заметив, что Тирлох остановил фургон, она обернулась к нему.

— Ты мне ничего не говорил, — произнесла она почти шепотом.

— Хотел сделать тебе сюрприз. К тому же я не знал, достроят ли его в срок. Старый Джейк — молодец! Перед отъездом я велел ему приглядеть за работой и немного поторопить строителей. Когда мы останавливались в городе, Том Парди шепнул мне, что дом закончен. Осталось несколько завершающих штрихов, но в нем уже можно жить.

  115