95 
После ухода Стефано Бьянке совершенно нечем было заняться. Поэтому, быстро одевшись, она принялась писать записку матери. Не желая признаваться в том, что живет у художника, Бьянка лишь сообщила, что у нее все хорошо и что она скоро даст о себе знать. Денег на гондольера у нее не было, так что записку она могла доставить только сама, отправившись к дворцу Антонелли пешком. Она уже надела накидку, но тут раздался громкий стук в дверь. Подумав, что это важный для Стефано заказчик, Бьянка решила открыть.
— О Господи, что ты тут делаешь?! — воскликнул стоявший у порога Эван.
— Добрый день, — улыбнулась Бьянка. — Стефано сейчас нет, но я уверена, что он не будет против, если ты войдешь.
— А синьора… Томмази дома? — спросил Эван.
— Насколько я знаю, здесь нет никакой синьоры Томмази. Если хочешь поговорить, присаживайся. У окна два стула, которые пока еще не в краске.
— Бьянка, твоя мать очень беспокоится. Почему ты не сообщила ей о себе? — Эван окинул взглядом мастерскую художника; он по-прежнему не понимал, что здесь делает его жена.
— Ты виделся с моей матерью? — с невозмутимым видом спросила Бьянка.
— Да, — кивнул Эван. — Она прекрасна, очаровательна и очень тревожится за тебя, как и я. Но что же ты здесь делаешь? Неужели решила заказать еще один портрет?
Бьянка вспыхнула:
— Отец запретил маме повесить уже готовый портрет, так что еще один им не нужен.
— Ну, если твоему отцу портрет не нужен, то он нужен мне, — заявил Эван. — Но речь не об этом… Надеюсь, ты не рассказала своему другу Стефано о моих планах?
— Нет, конечно. Я вообще о тебе ничего не говорила, — ответила Бьянка. — Так тебе нужен Стефано или же ты искал меня?
— Я надеялся, что Томмази поможет тебя найти. И очень удивился, увидев тебя здесь. Я, кажется, нашел нашу богиню, Бьянка. Ее зовут Аллегра Нетти. Она вряд ли говорит по-английски, так что не могла бы ты навестить ее вместе со мной?
— Ты думаешь, это разумно?
— Возможно, нет. Но я полагаю, что встретиться с ней нужно обязательно. Я хочу убедиться, что это действительно та самая блондинка… У меня здесь гондола. Аллегра живет неподалеку от палаццо Антонелли, так что мы сможем передать записку твоей матери, если захочешь.
— Да, конечно. Я написала ей.
По пути они оставили записку для Кэтрин и повернули к дворцу Аллегры. Когда Эван попросил Бьянку назваться девичьей фамилией, она поняла, почему он взял ее с собой. Немногие в Венеции осмелились бы не принять дочь Франческо Антонелли — во всяком случае, Аллегра была не из их числа.
Белокурая красавица в розовом шелковом платье грациозно спускалась по лестнице навстречу гостям, и казалось, она плывет по воздуху. Бьянка взглянула на Эвана, но его лицо было непроницаемым. Он пристально разглядывал молодую женщину, но это ее, похоже, нисколько не смущало — было очевидно, что Аллегра Нетти привыкла к вниманию мужчин. Хозяйка провела Бьянку с Эваном в гостиную, и им подали печенье.
Призывно улыбаясь гостю, Аллегра поинтересовалась его впечатлениями от Венеции. Эван же убедился, что Кэтрин верно описала эту женщину. Ее волосы были мягкими и золотистыми, как у Бьянки, а изумрудная зелень глаз завораживала. Но красота Аллегры казалась искусственной, как и ее тошнотворно-сладостный голосок, — Эван сразу же почувствовал неприязнь к ней. Вскоре ему наскучил разговор с хозяйкой, и он повернулся к Бьянке:
— Спроси ее как бы между прочим, не встречалась ли она с Чарльзом Греем? Я просто хочу увидеть ее реакцию.
Едва Бьянка произнесла имя Чарльза, как маска спала с лица красавицы и Эван увидел страдающую, убитую горем женщину. Ошеломленный этим превращением, он в растерянности пробормотал:
— Она определенно помнит его, так что попробуй выяснить, каковы были их отношения.
Бьянка удивилась жестокости Эвана — ведь было совершенно ясно: разговор о Чарльзе причиняет Аллегре нестерпимую боль. Легонько коснувшись колена Аллегры, словно успокаивая ее, Бьянка сказала:
— Мы похожи, словно сестры, не правда ли? Я искренне сочувствую вашему горю. Я читала дневник Чарльза, и каждая строчка в нем свидетельствует о любви к вам. Мы просто хотим знать, что произошло…
Заливаясь слезами, Аллегра с усилием проговорила:
— Я боготворила его, но у нас было так мало времени… Мы уже все решили и должны были покинуть Венецию, но вдруг… — Не в силах продолжать, она закрыла лицо ладонями.
95 
