111 
— Но университет Сафо очень благодарен вам за то, что вы сделали нас богатыми, — с самой нежной интонацией вставила своё слово мадам Шуйленберг. — Обещаем непременно поставить табличку с вашим именем рядом с этим месторождением. Или всё-таки назвать его месторождением Бертольда Шаца? Право, не знаю… мы подумаем…
Аферман уставился на меня неверящим взглядом, словно бы ища поддержки. Как «гей» гея я должен был бы его понять, но… Пришлось вздохнуть и мужественно кивнуть, подтверждая слова шефа. Задержанный тоже кивнул мне в ответ и хихикнул…
Потом ещё и ещё раз, громче и громче! Не удержавшись, следом за ним расхохотались все мы. Запутанное, странное, мистическое дело об отравлении капучино было завершено с минимальными потерями и даже к большому благу для всего нашего городка, не говоря уж о женском университете, а это победа…
Мы не могли успокоиться минут пятнадцать. В результате связанного Афермана так и увезли хохочущего на грани истерии. И уже не в тюрьму, а в психиатрическую больницу. Говорят, всю дорогу сквозь смех он выкрикивал: «Не увидел клада, так тебе и надо!» Грустный конец…
Прощаясь, директриса сухо кивнула Жерару, отозвала меня в сторонку, пожала руку и сказала:
— Он был ненастоящим геем. Настоящий гей вы, месье Брадзинский, и мы это понимаем! А если старый чурбан (которого я никогда не прощу!) всё так же будет вас доставать… мы что-нибудь придумаем…
P.S.
Эльвира терроризировала меня весь вечер. Благо комиссар дал официальное разрешение ввести её в курс дела. Статьи моей подруги вновь имели самый шумный успех, хотя и неожиданно способствовали тому, что в Мокрые Псы стали приходить письма от геев со всей страны в защиту месье Афермана как «пострадавшего» от женского деспотизма. Представляете?
Но хуже всего, что через три дня меня вызвал шеф и показал письмо, пришедшее из префектуры.
— Вас просят два раза в неделю преподавать основы личной безопасности в университете.
— Что?! Отныне дважды в неделю я должен красить ресницы и выщипывать брови?!
— Гордитесь, Брадзинский. Как вы одной левой завоевали доверие всех феминисток области! Весь педагогический совет только и мечтает о такой подружке, — как можно мягче поздравил меня Жерар, в то время как Флевретти на своём месте просто ржал в голос.
Уволюсь, точно уволюсь, не могу больше с этим жить…
Глава 6
ОТЕЛЬ «У ПРИЗРАКА»
К моему глубочайшему удивлению, быстро распространившаяся весть о том, что новый сержант полиции ещё и гей, никакого особенного ажиотажа в городе не вызвала. Обещанные Эльвирой фермеры с вилами за мной не бегали, женщины отнюдь не спешили с разбегу делиться секретами, в пабе по-прежнему подавали пиво без всяких похабных шуточек, а рогатый бармен абсолютно не строил мне глазки.
Общественность гораздо больше заинтересовало неожиданное открытие месторождения серебра, что обещало всплеск интереса фармакологических и военно-промышленных фирм и новое поступление налогов в городской бюджет. Я искренне надеялся, что мой вынужденный опыт актёрской игры в гейском амплуа больше востребован не будет. В Сафо мною был послан вежливый, но твёрдый отказ. Флевретти поязвил для порядку день-другой, называя меня «противным шалуном», но, видя, что меня его подколки не задевают, тоже махнул рукой.
Чунгачмунк должен был вернуться в конце недели, а один телефонный звонок от Эльвиры едва ли не заставил меня танцевать балет от счастья:
— Слушай, ты не очень занят в субботу? Тут мама намерена печь большой рыбный пирог, ну и… Я подумала, что, может быть, тебе… то есть вам… В смысле тебе и моей маме пора познакомиться?
— Ты уверена, что твоя мама захочет видеть в гостях полицейского-«гея»?
— Да! То есть нет… то есть я хочу сказать, в этом ничего такого нет, просто семейный ужин в узком кругу, — окончательно запуталась она. — И я, разумеется, не настаиваю, ты можешь отказаться, я не обижусь…
— Я буду рад.
— Мама тоже всё поймёт, никаких претензий, потому что…
— Я приду, спасибо.
— Вот и… ой… Прости, — опомнилась она. — Ты точно придёшь, я могу ей это… тьфу, опять не так! В общем, я могу зайти за тобой после работы, если тебе удобно. Вот… ну пока?
— Пока, буду ждать субботы.
— Целую тебя!
Я положил сотовый на стол и сделал вид, что не замечаю любопытно вытянувшейся физиономии капрала. Итак, Эльвира решила показать меня не только братишкам, но и маме. Сколько помню, о папе она никогда не говорила, то ли он уже умер, то ли её родители развелись. В любом случае приглашение на семейный ужин — это явный намёк на дальнейшее развитие отношений. Видимо, шансы у меня есть, что не может не радовать…
111 
