24 
Его темные брови сошлись на переносице.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Изабелла. Она приходила ко мне в коттедж.
Налдо смотрел на нее как на сумасшедшую.
— Она предупредила меня о том, что ты ни перед чем не остановишься, чтобы получить землю.
Он разразился громким смехом.
— Да уж, она хорошо меня знает. Неужели ты испугалась?
— Нет. Мне нечего и некого бояться. — Анна высоко задрала подбородок.
— Верю. И это мне в тебе нравится. — Вызывающая усмешка не сходила с его губ.
В ней бушевал гнев.
— И Изабелла случайно обмолвилась о том, что твой отец передал драгоценности моей матери на законных основаниях.
Улыбка Налдо тут же исчезла.
— Да, он заплатил налог на дарение. Они принадлежали ей, а теперь они твои. Я сам только сегодня узнал, поэтому у меня не было времени рассказать тебе.
— Итак. — Анна откашлялась. — У меня есть предложение. Я бы хотела продать тебе драгоценности, но сохранить за собой коттедж и землю. — Идея пришла ей в голову незадолго до того, как она решила ее озвучить. Это вовсе не означало, что ей придется жить в коттедже, но тем не менее он всегда будет в ее полном распоряжении. Она затаила дыхание в ожидании ответа.
— Нет.
— Почему?
— Все или ничего. Я должен вернуть и землю и драгоценности.
— Ты здорово придумал, попросив Изабеллу сказать, что она сама хотела бы жить в коттедже.
Налдо слегка нахмурился.
— Я не имею никакого отношения к тому, что Изабелла приходила к тебе. Если она и старалась выкупить у тебя землю, то на это у нее были собственные причины. У нее наверняка есть какой-то план. Тебе ведь известно, она хочет, чтобы я продал все поместье. Может быть, таким образом она желает связать меня по рукам и ногам. Черт возьми, даже в своем собственном поместье я не могу никому доверять.
— Прежде всего, я не могу доверять тебе, Налдо. Ты не остановишься ни перед чем, чтобы добиться своего.
— Похоже, ты тоже меня хорошо знаешь. — В его глазах мелькали задорные огоньки. — И кстати, раз уж об этом зашла речь, что ты скажешь о трех с половиной миллионах за землю, коттедж, драгоценности и поваренную книгу?
У Анны едва челюсть не отвисла от такого предложения.
— Ты можешь получить эти деньги прямо сегодня. Наличными или в виде счета в банке — как пожелаешь. — Выражение лица Налдо стало более серьезным. — Я уверен, мы оба хотим как можно скорее разрешить эту ситуацию.
— Хотим, — почти шепотом согласилась она.
Три с половиной миллиона долларов!
Мысль о том, что все эти деньги будут зачислены на ее счет, лишала ее рассудка. Дрожь прошла по всему ее телу. Она сделала глубокий вдох, и ее легкие заполнил аромат цитрусовых.
— В этом году будет большой урожай, — пробормотала Анна.
Три с половиной миллиона долларов. Этого более чем достаточно, чтобы сделать все что угодно. Или ничего.
Я независима, у меня ни перед кем нет обязательств. Я уеду отсюда и никогда не вернусь.
Эта мысль ударила ее в живот, словно огромный увесистый кулак. Если она возьмет деньги, то больше никогда не увидит это место.
Анна колебалась, в то время как слегка кисловатый запах цветущих апельсиновых деревьев витал вокруг нее, затуманивая ее чувства.
— Ты дал бы мне денег, а мне бы пришлось… уехать. — Отчаяние, которое она услышала в своем голосе, заставило ее сердце сжаться.
— Да. — Что-то странное промелькнуло во взгляде Налдо.
Он хотел вырвать ее, как дерево из земли, вытолкнуть в грубый мир, в котором она снова превратится лишь в крохотный росток.
Анне стало тяжело дышать. Может быть, виной тому аромат апельсинов в воздухе или яркое солнце, слепившее глаза, но ей не хватало кислорода, чтобы заставить свой язык произнести «да». Налдо застыл на месте словно статуя. Верхние пуговицы на его черной рубашке были расстегнуты, обнажая загорелую кожу. Она видела, как напрягся его кадык, когда он произнес:
— Четыре миллиона.
Его голос звучал очень низко. Что-то странное в его тоне отняло у Анны возможность мыслить здраво. Его взгляд был еще боле странным. Он подошел ближе и взял ее за руку.
Теплое прикосновение длинных пальцев Налдо заставило Анну затаить дыхание. Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. Его брови были сдвинуты, а глаза прищурены. Она шевелила губами, надеясь, что разумные слова все же слетят с ее языка, но этого так и не произошло.
24 
