24 
— Это мнение Дзюнко, но ведь, сами понимаете, получив такое, никто не будет об этом кричать.
— А кто та девушка, которая из-за письма пыталась совершить самоубийство?
— Это Киёми, и сейчас она сидит здесь внизу. Обратили внимание на молоденькую девушку в мастерской? Это она и есть.
— И на чем же она попалась?
— Ну подробностей я и сам пока не знаю, но Дзюнко сказала, что там были просто омерзительные вещи.
— Например?
— «Пусть врач проверит ее девственность».
— ???
— Ну здесь такое дело…
И Киндаити, смущаясь, рассказал все, что ему удалось выудить из Дзюнко с момента встречи и до обнаружения убийства. Тодороку и Ямакава выслушали его с удивлением.
— Киндаити-сэнсэй, но в таком случае выходит, что убийца — не просто случайно оказавшийся здесь злодей?
— Да или нет, это пока неясно, но, на мой взгляд, при расследовании не стоит упускать из виду эту историю. А вот и Дзюнко!
От прохода между корпусами 17 и 18 по направлению к «Одуванчику» шагала Дзюнко. С ней была спутница. Похоже, та самая особа в ярко-красном свитере, которую они совсем недавно видели в квартире Господина Художника.
Все трое быстро прошли с балкона в комнату, и тут же сыщик Эма обратился к Киндаити:
— Сэнсэй, вы спрашивали, нет ли где журналов с вырезанной строчкой Ladies and Gentlemen.
— Да-да, и что?
— Да тут… А вы предполагаете, что вырезанный из журнала текст как-то связан с убийством?
— Слушай, Эма-кун, — вмешался Тодороку, — я тебе потом все подробно расскажу. Что-то нашли?
— Да вот, Хомма-кун там обнаружил… Говорит, из-под постельного белья на кровати вытащил. Думал, что это неважно, но Киндаити-сэнсэй сказал про печатный текст из журналов…
И Эма вынул из кармана конверт из глянцевой бумаги. Перевернул его, потряс, и оттуда посыпались смятые обрывки почтовой бумаги. При виде наклеенных вырезок печатного текста у всех троих брови полезли вверх.
— Ну-ка, ну-ка…
Тодороку принял обрывки в ладони и пробежал глазами.
— Взгляните-ка, сэнсэй!
Киндаити и Ямакава склонились над текстом. Прочитав, Киндаити принялся теребить свою шевелюру, сжав губы в трубочку, словно для игры на флейте. Это был его привычный жест в состоянии сильного возбуждения.
- Белое и черное
- в отеле «…со»
- и в этом квартале
- так белое или
Разумеется, по одним этим словам понять содержание невозможно. Но сама находка свидетельствовала о том, что Дзюнко была права: подобные письма порхали по всему кварталу.
— Эма-кун, говоришь, это было в кровати под постельным бельем?
— Да. Кровать, как вы знаете, была аккуратно прибрана. Но раз уж пятно крови нашли, так я решил еще разок все тщательно обыскать. Вот и нашел. Оно прямо из-под подушки вывалилось.
— И больше ничего?
— Пока только это.
— Нужно поискать еще тщательнее. А это беречь, — возможно, это важная улика. Причину вам потом Ямакава-сан объяснит. И все же, сэнсэй…
— Да?
— Я что-то никак в толк не возьму, «белое и черное» — это о чем?
— Может, «решай, виновен или нет»? — вставил свое слово Ямакава.
— И еще здесь про отель какой-то, на «со» кончается. Пожалуй, маловато, чтоб установить.
— Этих отелей за последнее время видимо-невидимо понастроили, а такими, чтоб на «со» кончались, просто числа нет. Вот если бы еще хоть какой-нибудь признак был…
Тодороку с сожалением прищелкнул языком:
— И все-таки, господин старший инспектор, если допустить, что обрывки попали в постель вчера вечером, значит, кто-то вчера вечером эту постель застелил.
— Киндаити-сэнсэй, тут еще кое-что. — В разговор вступил стоявший рядом сыщик Эма. — Я про отпечатки пальцев. Ведь на ручке раздвижной перегородки должны были бы остаться отпечатки хозяйки, так? А найдены только тех двоих, что сейчас внизу, — приходящей помощницы Кавамуры Мацуэ и Тода Киёми. Причем обе они с утра искали хозяйку и неоднократно сюда заходили.
— То есть отпечатки пальцев хозяйки исчезли?
— Тот, кто вчера вечером уходил отсюда последним, стер их. Хозяйка делать бы этого не стала, поэтому можно предположить, что она покинула эту комнату уже трупом.
Похоже, все больше деталей свидетельствовало о том, что Катагири Цунэко была убита в своей комнате.
Мадам Икс
— Эй-эй! — Молодой полицейский остановил Дзюнко у входа. — Незачем сюда понапрасну лезть. Не слышала, что ли, что с хозяйкой?
24 
