очень нудно 
115 
Содержимое шарика, что я получил в зале суда, мы раздали черным бандитам из «строгача». Выплатив таким образом положенную десятину, Компактный официально начал наш бизнес.
Первая внутренняя партия поступила в Библии. Та же девушка, что сыграла роль помощницы адвоката для меня, отдала издание в кожаном переплете священнику, который ведет здесь баптистские службы. Она со слезами на глазах рассказывала, как ее парень — на сей раз им был Компактный — обрел Иисуса Христа, а она заказала гравировку на обложке специально для него. Но надзиратели ответили, что заключенные могут получать книги только напрямую из интернет-магазинов. Не мог бы священник лично передать этот подарок ее возлюбленному?
Какой же уважающий себя священник откажется выполнить столь почетную просьбу?
Когда Компактный получил Библию на ближайшей службе, то рассыпался в благодарностях перед священником, а вернувшись в камеру, не менее цветисто благодарил уже самого Господа. В корешке, под кусочком переклеенной кожи, хранилась унция «фена». На улице ее можно было продать за тысячу долларов, здесь же один грамм стоил четыреста. Компактный подсчитал, что мы выручим одиннадцать тысяч двести…
Твитч снова дергает меня за рукав, но я отмахиваюсь.
— Я же сказал: сделки заключаю не я.
Отвернувшись от него, я наблюдаю переговоры между Компактным и Флако, парнем из банды мексиканских националистов.
— Сто пятьдесят, — говорит Компактный.
Глаза Флако темнеют.
— Тот же «четвертак» ты продал Тейсти Фрику за стольник!
Компактный пожимает плечами.
— Тейсти Фрик не латинос.
Флако наконец соглашается с ценой и уходит: свою дозу он получит, когда друзья Компактного подтвердят, что деньги переведены на счет.
— Ты же ободрал его как липку! — возмущаюсь я. — Это же… это же…
Я хочу сказать «несправедливо», но понимаю, как глупо это звучит.
— Но почему? — спрашиваю я. — Потому что он мексиканец?
— Ну, это был бы чистой воды расизм, — ухмыляется Компактный. — Нет. Потому что он не ниггер.
Из местного рэпа:
- Сижу целый день на нарах, как истукан,
- Мое оружие — заточка, а не понтовый наган.
- Спозаранку на шамовку шуруем,
- Хаваем холодную яичницу, рамсуем.
- Вижу приятеля Коста, здорово!
- Шманает фраеров, ничего такого.
- Накачался — закачаешься,
- Нападет — не отмахаешься.
- Мой братуха Снуп говорит,
- Что скоро дерьмо во все стороны полетит.
- Так что будь начеку, братишка,
- Иначе хана, иначе — крышка.
- С одним фраерком начались качели,
- «Перо» я в ботинке носил три недели.
- Сошлись на площадке, тут уж не до пряток,
- «Перо» ему в шею — и полный порядок!
- Заточкой по роже, и пусть подыхает,
- А мне за мокруху еще припаяют.
- Гнию в одиночке, но честное слово:
- Если бы мог, прикончил бы снова!
Диабетик, который поставлял Компактному иголки, смог раздобыть еще и ингалятор: выменял у сокамерника с эмфиземой. Ночью, когда в тюрьме гасят свет, он соскребает головку и основание с крошечного жестяного сосуда, остается только полая трубка. Он аккуратно давит на цилиндр зубной щеткой, пока тот не превращается в пластину металла. Точи не хочу.
Из этого получится самопал, смертоносное вместилище для пули, которую мы все еще прячем.
Я не выхожу из камеры, не удостоверившись, что Компактный стережет наше сокровище. Если и ему нужно уйти, кто-то из нас прячет пулю в своем теле. Об этой крохотной ракете, начиненной порохом, мы заботимся, как родители заботятся о новорожденном.
Сегодня Компактный работает над оружием усерднее обычного.
— А ты вообще думаешь о том, чем займешься на воле? — тихо спрашиваю я.
— Нет.
Такая категоричность меня удивляет.
— Ну, чем-то ты же должен заняться.
— Знаешь, Химик, мир не такой, каким его рисуют на открытках, — замечает Компактный. — За нас уже все решено.
— Ты всегда можешь переехать куда-нибудь вместе с сыном. Найти работу.
— Какую? Думаешь, начальники в очередь выстраиваются, чтобы нанять парня после отсидки? — Компактный качает головой. — Ставят тебе здесь наколку или нет, а без татухи отсюда не выйдешь.
Я считаю, что каждый человек может прожить сотню разных жизней. Но в чем-то Компактный, пожалуй, и прав: когда ты меняешься, частица тебя остается такой навсегда. И это продолжается до тех пор, пока ты вообще не забудешь, кем был изначально.
115 
