19 
– Ты пошла к адвокату и рассказала ему, что дело касается только тебя, но это не так. Это касается нас.
Папа взял ее за плечи и сжал. Потом присел передо мной, и я почувствовала запах дыма. Он уехал с одного пожара, чтобы попасть в другой. Мне было стыдно – но только из-за этого.
– Анна, солнышко! Мы знаем, ты думаешь, будто делала то, что должна.
– Я так не считаю, – перебила мама.
Папа закрыл глаза.
– Сара, черт возьми! Помолчи! – Потом он повернулся ко мне. – Мы можем поговорить? Только мы втроем, без адвоката?
От того, что он говорил, мне хотелось плакать. Но я знала, что так будет. Поэтому подняла подбородок, хотя слезы стекали по щекам.
– Папа, я не могу.
– Ради Бога, Анна! – опять вмешалась мама. – Ты хоть представляешь, чем это может закончиться?
Мое горло сжалось и не пропускало ни воздуха, ни слов извинения. «Меня никто не слышит», – подумала я и слишком поздно поняла, что сказала это вслух.
Мамины движения были настолько быстрыми, что я не заметила, как это получилось. Она довольно сильно ударила меня по лицу, и моя голова откинулась назад. На щеке остался отпечаток, который еще долго горел. Все знают: у знака позора пять пальцев.
Однажды, когда Кейт было восемь лет, а мне пять, мы поссорились, из-за того что не хотели жить в одной комнате. Джесси тогда еще занимал комнату в доме, и у нас не было выбора. Поэтому Кейт, будучи старше и умнее, решила разделить площадь пополам.
– Какую сторону ты выбираешь? – дипломатично спросила она. – Я разрешаю тебе выбрать.
Я выбрала ту, где стояла моя кровать. К тому же в эту половину, кроме моей кровати, попадали также ящик, где мы хранили своих кукол Барби, и полки с нашими красками, поделками и прочими полезными вещами. Кейт хотела подойти, чтобы взять маркер, но я остановила ее:
– Это моя половина.
– Тогда подай мне, – скомандовала она, и я дала ей красный маркер. Она влезла на письменный стол и потянулась к потолку.
– Как только мы это сделаем, – говорила она, – ты будешь на своей половине, а я – на своей. Правильно?
Я кивнула, желая этой сделки так же, как и она. В конце концов, мне доставались все хорошие игрушки. Кейт попросит меня нарушить границу раньше, чем я ее.
– Клянешься? – спросила она, и мы дали торжественную клятву, сцепив мизинцы.
Она провела неровную линию от потолка через стол, по коричневому ковру на полу и через тумбочку по противоположной стене опять до потолка. Потом отдала мне маркер.
– Не забывай, – напомнила она. – Только обманщики не сдерживают обещаний.
Я сидела на полу в своей части комнаты, перебирая всех Барби, которые у нас были. Одевала и раздевала их, всячески подчеркивая, что у меня они есть, а у Кейт их нет. Она сидела на своей кровати, подтянув колени к подбородку и наблюдая за мной, но совершенно не реагировала. До тех пор, пока мама не позвала нас вниз ужинать.
Тогда Кейт улыбнулась мне и вышла через дверь, которая находилась на ее половине.
Я подошла к нарисованной на полу линии и поковыряла ее большим пальцем. Конечно, мне не хотелось провести остаток жизни на своей половине комнаты.
Не знаю, сколько времени прошло, когда мама забеспокоилась, почему я не спускаюсь. Когда тебе пять, даже секунда длится вечно. Мама стояла в дверях, разглядывая линию на полу и стенах. Потом закрыла глаза, призывая на помощь свое терпение. Она вошла в комнату и взяла меня на руки. Я начала отбиваться.
– Не надо! – кричала я. – Я потом не смогу вернуться!
Она ушла и через минуту вернулась с охапкой кухонных полотенец, прихваток и диванных подушек. Разложила все это в разных местах на половине комнаты Кейт.
– Давай же, – поторопила она меня, но я не двигалась.
Тогда мама подошла и села рядом со мной на кровати.
– Пусть это будет пруд Кейт, а это – мои плавающие листы кувшинки. – Мама встала и прыгнула на кухонное полотенце, а оттуда на подушку. Она смотрела через плечо, как я неуклюже перепрыгивала, с полотенца на подушку, на прихватку, которую Джесси сделал в первом классе, и так через всю оставшуюся часть комнаты. Это был самый надежный способ выбраться – идти за мамой.
Я принимала душ, когда Кейт сломала замок и вошла в ванную.
– Я хочу поговорить с тобой, – произнесла она.
Я выглянула из-за пластиковой занавески.
– Когда я выйду, – ответила я, стараясь выиграть время перед разговором, которого не хотела.
– Нет, сейчас. – Она села на крышку унитаза и вздохнула. – Анна, что ты делаешь?
19 
