очень нудно 
193 
— Я миссис Уиклоу! — приговаривал он, и все смеялись.
Я тоже смеялся, только чтобы не выделяться из класса. Потому что учителей нужно уважать, даже если их нет в классе. Поэтому когда вернулась миссис Уиклоу, я рассказал ей о выходке Сойера, а она отвела его к директору. Позже в тот же день Сойер прижал меня к ящичку и сказал: «Я убью тебя, чертов Хант!»
Остаток дня я провел в панике, опасаясь, что он на самом деле может меня убить, — в чем я не сомневался. И когда в школу приехала Джесс, чтобы познакомиться со мной, в кармане у меня лежал нож, который я украл из столовой — лучшее, что я смог придумать за короткий срок, — на случай, если Сойер Тригг притаился в темном коридоре.
Она заверила, что все сказанное мною останется между нами и она ничего не скажет моей маме, если я захочу сохранить секрет. Мне понравилось ее предложение — похоже на слова лучшего друга, по крайней мере, так дружбу показывают по телевизору, — но я был слишком расстроен, чтобы ответить.
— Эй, Джейкоб! — окликнула Джесс, когда заметила, что я восьмой раз оглядываюсь через плечо. — Что-то случилось?
Вот тогда я и рассказал ей о миссис Уиклоу и Сойере Тригге.
Она покачала головой.
— Он тебя не убьет.
— Но он сказал…
— Таким способом он пытается показать, что злится на тебя за то, что ты наябедничал.
— Нельзя смеяться над учителями…
— Но ябедничать на одноклассников тоже не годится, — возразила Джесс. — Особенно если хочешь им понравиться. Миссис Уиклоу обязана быть с тобой добра — работа у нее такая. Но доверие одноклассников нужно заслужить. А здесь ты проиграл. — Она наклонилась ко мне. — Есть определенные правила, Джейкоб. Некоторые из них не подлежат сомнению: например, нельзя смеяться над учителями. Но остальные сродни секретам. Предполагается, что человек их знает, даже если о них ему никто не говорил.
Вот чего мне не понять никогда, так это неписаные правила, которые другие люди, похоже, улавливают интуитивно, как будто обладают неким социальным радаром — устройством, которое в моем мозгу отсутствует.
— Ты смеялся, когда Сойер передразнивал миссис Уиклоу?
— Да.
— Он решил, что ты с ним заодно, что тебе нравится его представление. Только представь, как он разозлился, когда узнал, что ты наябедничал на него.
Я непонимающе смотрю на Джесс. Я не Сойер, я четко придерживался правил, в то время как он намеренно нарушил их.
— Не могу, — признался я.
Через несколько минут за мной заехала мама.
— Привет! — улыбнулась она Джесс. — Как прошло знакомство?
Джесс посмотрела на меня, убедилась, что я не отвожу взгляд, и повернулась к маме.
— Джейкоб наябедничал на другого мальчика. И украл в столовой нож.
Я почувствовал, как сердце в груди превратилось в камень, во рту пересохло. Я-то думал, что эта девушка станет моим другом, будет хранить мои секреты. Но первое, что она сделала, — отвернулась от меня и обо всем рассказала моей маме.
Я разозлился: больше никогда не хочу ее видеть! Почувствовал, как в животе начинает бурлить, как будто я только что сошел с аттракциона «Веселые горки», — мама обязательно по дороге домой захочет продолжить беседу на эту тему.
Джесс коснулась моей руки, чтобы привлечь внимание.
— Вот так чувствовал себя Сойер, — сказала она. — Я больше никогда так с тобой не поступлю. А ты?
На следующий день я пришел в школу и стал ждать Сойера у его ящичка.
— Что ты тут забыл, придурок? — спросил он.
— Прости меня, — искренне, от всей души извинился я.
Наверное, его удивило что-то в выражении моего лица, или в голосе, или просто сам факт того, что я его разыскивал, но он секунду стоял у открытого шкафчика, а потом пожал плечами.
— Да ладно! — сказал Сойер.
Я решил, что таким образом он извиняет меня.
— Ты до сих пор хочешь меня убить?
Он покачал головой и засмеялся:
— Не хочу.
Уверяю вас, Джесс Огилви была моим самым лучшим учителем. И она бы поняла лучше, чем кто бы то ни было, почему я сделал то, что сделал.
ОЛИВЕР
То, что случилось прошлой ночью, было самым запоминающимся событием в моей сексуальной жизни, если не считать того раза, когда на втором курсе мое письмо напечатали в «Пентхаусе». Разумеется, это не то же самое (письмо — беллетристика, а вчерашняя ночь — реальность).
193 
