очень нудно 
71 
Айша нервно фыркнула, не желая, чтобы их услышал официант.
На следующее утро, когда они с Гаэль приехали к дому Андрие, Шиб все еще думал о вчерашнем разговоре. Девушка вышла из машины, подавила зевоту, пригладила волосы.
— Честно говоря, не знаю, что тут еще можно вынюхать, — сказала она.
— Сунем нос, куда сможем. Пороемся в доме.
— Ладно. Обыщем кабинет Андрие в надежде найти фотографии Коста с Шарлем или Бланш, оседлавшей Джона Осмонда под восхищенным взглядом мужа...
— Кстати, об Осмондах...
Шиб подтолкнул локтем Гаэль.
В этот самый момент рука об руку входили в дом Джон и Клотильда Осмонд. Клотильда несла большую корзину с фруктами.
— Ну надо же, искупительный визит! — с иронией произнесла Гаэль. — Черт, как юбка давит...
— Перестань налегать на спиртное, забудь про пиццу «Четыре сыра»...
— Завязывай с советами. Наш выход! Сделав глубокий вдох, они пошли на приступ. Бланш, одетая в льняное платье цвета лаванды, благодарила Осмондов за фрукты.
— Они великолепны! — сказала она, рассеянно поглаживая гуаяву. — Право, не стоило...
— Мы были на рынке и просто не удержались, — щебетала Клотильда. — Я знаю, что Жан-Юг любит экзотические фрукты! Как и Джон!
В этот момент Бланш заметила Шиба и Гаэль, стоявших в дверном проеме. Она растерянно моргнула, но тут же овладела собой.
— О, проходите... Мужа нет дома, но...
— Он знает о нашем приезде, — сообщила Гаэль «полицейским» тоном. — Не беспокойтесь.
И она увлекла Шиба в холл, оставив окаменевших от изумления Осмондов, которые, впрочем, были слишком хорошо воспитаны, чтобы задавать вопросы. Шиб и Гаэль перебросились несколькими словами с Айшей — она вытирала пыль в телевизионном салоне — и разделились. Гаэль направилась в кабинет Андрие, Шиб — в библиотеку. «Но что, собственно, искать?»— думал он, расхаживая по комнате. Окна, прикрытые ставнями, пропускали в помещение лучи желтого света. Он рассеянно провел рукой по корешкам толстых томов в кожаных переплетах. Шекспир. Хм... Подошел к шахматной доске. Сам он не умел играть в шахматы— мог разве что двинуть вперед пешку жестом завзятого шахматиста из кино: «Эта партия два года считалась неразрешимой, но я в два счета устрою вам шах и мат, старина!» Прошел вдоль бильярдного стола, взял кий, закатил в лузы несколько шаров, но стук от ударов в окружающей тишине показался слишком громким. Шиб направился к стоявшему в углу секретеру красного дерева, осмотрел содержимое ящиков. Папки с документами, рекламные проспекты, еженедельники, в которых Бланш записывала даты предстоящих визитов и дней рождения знакомых. У нее был мелкий старомодный почерк. «Отвезти Элилу к дантисту», — прочитал он. Взглянул на дату— 28 апреля 2002 года. Осталось несколько дней...
Он еще немного полистал еженедельники, но не нашел никаких записей вроде: «Джон Осмонд снова изнасиловал Элилу» или «За нами опять увязался тот подозрительный тип в плаще, наверняка эксгибиционист». Спокойная жизнь обычной семьи.
Шиб встал, задвинул ящики. На крышке секретера стояла фотография в рамке из вяза, похожая на ту, что Бланш показывала ему при первой встрече. Все семейство в сборе. Белозубые улыбки, светлые волосы, развевающиеся на ветру... Шиб взял фотографию в руки и мгновенно едва не выронил от удивления, ощутив пальцами что-то липкое. Он осторожно перевернул фотографию. С обратной стороны она была заляпана белой клейкой массой, которую он моментально опознал. Сперма! «Некто» мастурбировал перед снимком. Шиб с отвращением вернул фотографию на место. У него вновь появилось неприятное ощущение, что за ним наблюдают. Он резко обернулся. Комната была темна и пуста. Шиб снова начал рассматривать фотографию. Какой-то семейный праздник... Внезапно насильник словно обрел плоть и кровь. Долой сомнения и предположения. Этот человек всей своей массой навалился на маленькую девочку, проникал в нее, наслаждаясь ее болью и страхом, тяжело дышал, сипел, хрипел, и его животная страсть не утихла даже после того, как он уничтожил самый ее объект. Человек из плоти и крови, чья душа похожа на сумрачную чащобу, где деревья тянут к вам свои ветки, чтобы задушить...
Шиб поднял голову, вытер мокрый от испарины лоб. У него словно было мгновенное озарение. Он поморгал, чтобы прийти в себя, и комната обрела прежние очертания дорогой посредственности.
Человек вхож к Андрие — раз может остаться один в библиотеке. И иметь достаточно времени, чтобы утолить тайную сексуальную страсть. Трудно не заподозрить самого Андрие. Или отца Дюбуа.
71 
