Лёгкий, ненавязчивый романчик 
121 
– Звучит не особенно правдоподобно.
– А то, что четверо молодых людей зверски убиты – правдоподобно? Что убит полицейский – правдоподобно?
– А где люди берут лошадиную печень? – спросила Анн-Бритт. – Может быть, стоит связаться со сконскими бойнями?
– Собственно говоря, нам нужно знать только одно. Как и в любом сложном следствии. Ответ на один-единственный, верно поставленный вопрос – и тогда информация хлынет на нас лавиной.
– Кто стоял за дверью Сведберга?
Он кивнул:
– Именно. Ответим мы на этот вопрос – значит, ответим на все остальные. Кроме одного – о мотиве. Каков мотив преступления? Но и это мы поймем, если размотаем весь клубок.
Валландер вернулся к столу и сел.
– Ты говорила с датчанами по поводу этой таинственной Луизы?
– Завтра пошлем фотографии. По-видимому, датская пресса широко освещает всю эту историю. И не только датская – во всей Европе. И даже в США. Лизе сегодня ночью позвонили из одной техасской газеты.
– Раньше звонили мне, – с иронией сказал Валландер. – «Экспрессен» без четверти три, «Афтонбладет» в половине четвертого. Или наоборот.
Он поднялся со стула.
– Эту квартиру надо прочесать основательно, – сказал он. – И подвал и чердак. Сейчас, я думаю, от меня больше толку в Истаде. А насчет секты надо как можно быстрее выйти на Интерпол и связаться с американцами. Мартинссон будет в восторге от такого поручения.
– Он мечтает быть агентом ФБР в Америке, а не рядовым сыщиком в Истаде.
– Все мы мечтаем, – сказал Валландер, пытаясь защитить Мартинссона, но получилось неуклюже.
Он стал собирать со стола папки. Анн-Бритт принесла из кухни пластиковые пакеты. Уходя, они задержались в тесной прихожей.
– У меня все время чувство, что я что-то проглядел, – посетовал Валландер. – Мы все говорим и говорим о точке пересечения. Где-то она должна быть. И мне все время кажется, что она у меня перед носом, а я ее не вижу. Что-то такое говорил Вестин…
– Кто это – Вестин?
– Морской, вернее, островной почтальон, развозит на катере почту по архипелагу. Мы стояли в рубке, говорили, и он что-то такое сказал. А вот что – не могу вспомнить.
– Возьми да позвони ему.
– Он почти наверняка и сам не помнит.
– Даже если и не помнит, все равно вдвоем вам легче будет восстановить разговор. Даже просто услышать его голос, и то будет легче вспомнить.
– Может быть, ты и права, – сказал Валландер с сомнением. – Я ему позвоню.
И тут же вспомнил еще один телефонный звонок.
– А что с этим лже-Лундбергом? С тем, кто звонил по телефону в больницу, спрашивал, как себя чувствует Иса?
– Я передала это дело Мартинссону. Мы поменялись какими-то поручениями, какими именно – не помню. Я занялась тем, чего он не успел, а он пообещал поговорить с сестрой в больнице.
Валландер почувствовал в ее словах скрытое недовольство. Они просто физически не успевают справляться с поручениями.
– Сегодня приедет подмога из Мальмё, – примирительно сказал он. – Они, наверное, уже в Истаде. Знакомятся с делом.
– Скоро все упрется в тупик. Некогда подумать, некогда сесть и привести в порядок мысли, проконтролировать, не забыл ли ты что. Кто захочет идти в полицейские, если единственное, что от нас требуется, – умение побыстрее схалтурить?
– Никто, – согласился Валландер, взял пакеты и поспешил уйти.
Женщины на газоне уже не было. Он поехал назад в Истад. На что указывают находки в квартире Лены Норман? Что эти пирушки были лишь частью чего-то куда более серьезного и тайного?
Он вспомнил, как несколько лет назад с Линдой случилось нечто вроде религиозного кризиса. Это произошло сразу после его развода с Моной. Линда, как, впрочем, и он сам, совершенно не знала, куда себя девать. Он стоял перед ее дверью и слушал, как она что-то бормочет – молится, как он считал. Потом он нашел в ее комнате несколько книг по сайентологии и забеспокоился всерьез. Пытался говорить с ней, но разговора не получалось. Наконец, этим вопросом занялась Мона. Он так и не узнал, о чем Линда говорила с матерью, но в один прекрасный день бормотание за дверью прекратилось. Она вновь занялась подготовкой к своей будущей профессии, как она тогда ее себе представляла – реставратора мебели.
От воспоминаний по спине пошли мурашки. Многие секты, возникшие в последние десятилетия, отличались превосходной организацией и жесткой дисциплиной. Религия и оккультизм стали товаром, таким же, как и все остальное. Отец его всегда с презрением говорил об этих ловцах человеческих душ. Потерявшие душевное равновесие люди попадаются в сети лжепророков и бьются в них, пока не погибнут.
121 
