очень нудно 
116 
— Это для ребенка, — объяснила она. — Люси, я хочу, чтобы ты пошла со мной.
И я пошла вместе с ней. Для себя она сделала покупок не меньше, чем для ребенка.
Вернувшись домой, я заметила, что Селеста чем-то взволнована. Когда мы оказались наедине, она сказала:
— Джоэль здесь. Он очень расстроен.
— Он приходил повидать меня?
— Да. Его родители сказали ему, что ты вышла замуж, но он решил, что должен поговорить с тобой.
Когда я сообщила ему, что ты сейчас в Лондоне, он задал мне множество вопросов. Джоэль очень изменился, Люси. Стал гораздо старше.
— Я думаю, все мы с тех пор стали несколько старше, к тому же все пережитое должно было отразиться на нем.
— О твоем отце ему, конечно, известно. Он сказал, что должен встретиться с тобой.
Она озабоченно посмотрела на меня.
— Наверное, он хочет поговорить, — ответила я.
— Он оставил для тебя записку.
— Записку? Где она?
— Сейчас.
Селеста сунула руку в карман платья и нерешительно достала записку. Я тут же забрала ее.
— Спасибо, Селеста.
Мне хотелось поскорее прочитать, что пишет Джоэль. Я поднялась в свою комнату, села на кровать и вскрыла конверт.
«Дорогая Люси!
Я хочу встретиться с тобой. Не могу поверить в то, что ты замужем. Первыми об этом сообщили мне родители. Они многое объяснили. Но я должен поскорее повидаться с тобой. Нельзя ли встретиться завтра? Предположим, в половине одиннадцатого возле Раунд-Понд в Кенсингтон-гарденс? Приходи, я буду ждать.
Джоэль.»
Конечно, я должна пойти, должна встретиться с ним, должна все объяснить.
Остаток дня был просто невыносим. Время тянулось безумно медленно. Радоваться можно было лишь тому, что Белинда, поглощенная собой, не замечала моего настроения.
Наконец, прошла и бессонная ночь. И вот я уже иду через парк к Раунд-Понд, где мы с Джоэлем так часто встречались в детстве. Наверное, именно поэтому он назначил свидание здесь.
День стоял ясный. Несколько детей запускали свои игрушечные белые лодочки на пруду, в то время как бдительные нянюшки внимательно следили за ними.
Вот и Джоэль. Заметив меня, он бросился ко мне, обнял меня и крепко прижал к себе. Потом, отстранив меня, он взглянул мне в лицо. В его глазах я увидела страдание — то же самое, которое он увидел в моих.
Джоэль взял меня за локти, продолжая пристально смотреть на меня.
— Люси… — начал он.
— Ах, Джоэль, — сказала я, — я не надеялась увидеть тебя снова.
В этот момент я уже понимала, какую ошибку я совершила. Понимала, что он был и будет единственным любимым мной человеком. Понимала, что никогда больше не смогу быть по-настоящему счастливой.
Его глаза потемнели, и он пробормотал:
— Как ты могла?
— Я должна все объяснить.
— Давай уйдем отсюда. Найдем какой-нибудь тихий уголок и поговорим.
Он взял меня под руку, и мы быстро пошли по дорожке, обсаженной цветами, затем свернули на поляну. Там под деревом стояла скамья, и Джоэль повел меня к ней. Когда мы сели, он повернулся ко мне и спросил:
— Как это могло случиться?
— Мне сказали, что ты умер, — ответила я. — Это было невыносимо… после отца…
— Я знаю, что случилось с твоим отцом. А потом тебе сказали… что именно тебе сказали?
— Что после какой-то встречи ты отправился пешком в отель и по пути подвергся нападению грабителей. Сказали, будто ты пропал. Через некоторое время мы услышали о том, что найдено твое тело, что ты и Джеймс Хантер убиты.
— Они должны были открыть тебе правду, — сказал Джоэль. — Я бы не взялся за это, если бы знал, что от тебя будут что-то скрывать.
— Правду? — воскликнула я.
— Я действительно отправился в Буганду вместе со своими коллегами по парламенту. Когда мы оказались на месте, нам с Хантером сделали предложение. Мы были моложе остальных и в хорошей физической форме.
Мы оба и до этого немного занимались подобной работой, так что нам сообщили, что мы включены в эту делегацию в связи с необходимостью выполнить некое конфиденциальное поручение, очень секретное.
Ты знаешь, что Буганда недавно стала британским протекторатом, и в таких случаях всегда есть какие-нибудь очаги сопротивления. Там существовал заговор с целью свержения британского правления, и нам с Хантером предстояло выявить лидеров готовящегося восстания. Было, конечно, необходимо скрыть наши намерения, и поэтому мы должны были исчезнуть как члены парламента. Работа велась с соблюдением всех правил конспирации. В качестве членов парламента мы немедленно вызвали бы подозрения у тех, кого должны были выследить. Поэтому нас похитили, только не грабители, а наши собственные агенты. Потом мы получили дальнейшие инструкции. Было опубликовано сообщение о том, что мы пропали, а позже — что мы убиты. Я настаивал на том, чтобы моя семья и невеста знали правду. Мой отец, хорошо известный человек, пользовался доверием, и ему все сообщили.
116 
