Двадцать первое. Ночь. Понедельник…

• Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
• Очертанья столицы во мгле.
• Сочинил же какой-то бездельник,
• Что бывает любовь на земле.

• И от лености или со скуки
• Все поверили, так и живут:
• Ждут свиданий, боятся разлуки
• И любовные песни поют.

• Но иным открывается тайна,
• И почиет на них тишина…
• Я на это наткнулась случайно
• И с тех пор все как будто больна.

Январь 1917

Петербург

Как площади эти обширны…

• Как площади эти обширны,
• Как гулки и круты мосты!
• Тяжелый, беззвездный и мирный
• Над нами покров темноты.

• И мы, словно смертные люди,
• По свежему снегу идем.
• Не чудо ль, что нынче пробудем
• Мы час предразлучный вдвоем?

• Безвольно слабеют колени,
• И кажется, нечем дышать…
• Ты – солнце моих песнопений,
• Ты – жизни моей благодать.

• Вот черные зданья качнутся,
• И на землю я упаду, —
• Теперь мне не страшно очнуться
• В моем деревенском саду.

Январь 1917

Петербург

По твердому гребню сугроба…

• По твердому гребню сугроба
• В твой белый, таинственный дом,
• Такие притихшие оба,
• В молчании нежном идем.
• И слаще всех песен пропетых
• Мне этот исполненный сон,
• Качание веток задетых
• И шпор твоих легонький звон.

Март 1917

Петербург

* * *

…Революция Керенского. Улицы Петрограда полны народа. Кое-где слышны редкие выстрелы. Железнодорожное сообщение остановлено. Я мало думаю про революцию. Одна мысль, одно желание: увидеться с А. А. Она в это время жила на квартире проф. Срезневского, известного психиатра, с женой которого она была очень дружна…

Я перешел Неву по льду, чтобы избежать баррикад около мостов… Добрел до дома Срезневского, звоню, дверь открывает А. А. «Как, вы? В такой день? Офицеров хватают на улицах». – «Я снял погоны».

Видимо, она была тронута, что я пришел. Мы прошли в ее комнату. Она прилегла на кушетку. Мы некоторое время говорили о значении происходящей революции. Она волновалась и говорила, что надо ждать больших перемен в жизни. «Будет то же самое, что было во Франции во время Великой революции, будет, может быть, хуже». – «Ну, перестанем говорить об этом».

Мы замолчали. Она опустила голову. «Мы больше не увидимся. Вы уедете». – «Я буду приезжать. Посмотрите: ваше кольцо». Я расстегнул тужурку и показал ее черное кольцо на цепочке вокруг моей шеи. А. А. тронула кольцо. «Это хорошо, оно вас спасет…»

С первым поездом я уехал в Англию.

Борис Васильевич Анреп.

Из воспоминаний

Там я рада или не рада…

• Там я рада или не рада,
• Что иду с тобой с «Маскарада»,
• И куда мы с тобой дойдем.
• Но наверно вокруг тот самый
• Страшный город Пиковой дамы,
• С каждым шагом все дальше дом.

«Поэма без героя».

Черновой вариант.

* * *

Я с Б. Анрепом возвращалась с генеральной репетиции «Маскарада» (где Мейерхольд и Юрьев получили последние царские подарки), когда кавалерия лавой шла по Невскому (25 февраля 1917).

Анна Ахматова.

Из «Записных книжек»

Мы не умеем прощаться…

• Мы не умеем прощаться, —
• Все бродим плечо к плечу.
• Уже начинает смеркаться,
• Ты задумчив, а я молчу.

• В церковь войдем, увидим
• Отпеванье, крестины, брак,
• Не взглянув друг на друга, выйдем.
• Отчего всё у нас не так?

• Или сядем на снег примятый
• На кладбище, легко вздохнем,
• И ты палкой чертишь палаты,
• Где мы будем всегда вдвоем.

Март 1917

Петербург

Еще весна таинственная млела…

• Еще весна таинственная млела,
• Блуждал прозрачный ветер по горам,
• И озеро глубокое синело —
• Крестителя нерукотворный храм.

• Ты был испуган нашей первой встречей,
• А я уже молилась о второй,
• И вот сегодня снова жаркий вечер, —
• Как низко солнце стало над горой…

• Ты не со мной, но это не разлука:
• Мне каждый миг – торжественная весть.
• Я знаю, что в тебе такая мука,
• Что ты не можешь слова произнесть.

14 апреля 1917

Петербург

  53