4. Гибель

• Как будто страшной песенки
• Веселенький припев
• Идет по шаткой лесенке,
•           Разлуку одолев.
• Не я к нему, а он ко мне —
• И голуби в окне...
• И двор в плюще, и ты в плаще
•           По слову моему.
• Не он ко мне, а я к нему —
•           во тьму,
•                во тьму,
•                       во тьму.

16 октября 1943

Ташкент

«Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни...»

• Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни
• На краешке окна, и духота кругом,
• Когда закрыта дверь, и заколдован дом
• Воздушной веткой голубых глициний,
• И в чашке глиняной холодная вода,
• И полотенца снег, и свечка восковая
• Горит, как в детстве, мотыльков сзывая,
• Грохочет тишина, моих не слыша слов, —
• Тогда из черноты рембрандтовских углов
• Склубится что-то вдруг и спрячется туда же,
• Но я не встрепенусь, не испугаюсь даже...
• Здесь одиночество меня поймало в сети.
• Хозяйкин черный кот глядит, как глаз столетий,
• И в зеркале двойник не хочет мне помочь.
• Я буду сладко спать. Спокойной ночи, ночь.

28 марта 1944

Ташкент

Ташкент зацветает

• Словно по чьему-то повеленью,
• Сразу стало в городе светло —
• Это в каждый двор по привиденью
• Белому и легкому вошло.
• И дыханье их понятней слова,
• А подобье их обречено
• Среди неба жгуче-голубого
• На арычное ложиться дно.
•             –
• Я буду помнить звездный кров
• В сиянье вечных слав
• И маленьких баранчуков
• У чернокосых матерей
• На молодых руках.

1944

«Это рысьи глаза твои, Азия...»

• Это рысьи глаза твои, Азия,
• Что-то высмотрели во мне,
• Что-то выдразнили подспудное
• И рожденное тишиной,
• И томительное, и трудное,
• Как полдневный термезский зной.
• Словно вся прапамять в сознание
• Раскаленной лавой текла,
• Словно я свои же рыдания
• Из чужих ладоней пила.

1945

На Смоленском кладбище

• А все, кого я на земле застала,
• Вы, века прошлого дряхлеющий посев!
• . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
• Вот здесь кончалось все: обеды у Донона,
• Интриги и чины, балет, текущий счет...
• На ветхом цоколе – дворянская корона
• И ржавый ангелок сухие слезы льет.
• Восток еще лежал непознанным пространством
• И громыхал вдали, как грозный вражий стан,
• А с Запада несло викторианским чванством,
• Летели конфетти, и подвывал канкан...

Август 1942

Дюрмень

Три осени

• Мне летние просто невнятны улыбки,
• И тайны в зиме не найду,
• Но я наблюдала почти без ошибки
• Три осени в каждом году.

• И первая – праздничный беспорядок
• Вчерашнему лету назло,
• И листья летят, словно клочья тетрадок,
• И запах дымка так ладанно-сладок,
• Все влажно, пестро и светло.

• И первыми в танец вступают березы,
• Накинув сквозной убор,
• Стряхнув второпях мимолетные слезы
• На соседку через забор.

• Но эта бывает – чуть начата повесть,
• Секунда, минута – и вот
• Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
• Мрачна, как воздушный налет.

• Все кажутся сразу бледнее и старше,
• Разграблен летний уют,
• И труб золотых отдаленные марши
• В пахучем тумане плывут...

• И в волнах холодных его фимиама
• Сокрыта высокая твердь,
• Но ветер рванул, распахнулось – и прямо
• Всем стало понятно: кончается драма,
• И это не третья осень, а смерть.

6 ноября 1943

Ташкент

«Когда я называю по привычке...»

• Когда я называю по привычке
• Моих друзей заветных имена,
• Всегда на этой странной перекличке
• Мне отвечает только тишина.

8 ноября 1943

Надпись на поэме «Триптих»

• И ты ко мне вернулась знаменитой,
• Темно-зеленой веточкой повитой,
• Изящна, равнодушна и горда...

• Я не такой тебя когда-то знала,
• И я не для того тебя спасала
• Из месива кровавого тогда.

• Не буду я делить с тобой удачу,
• Я не ликую над тобой, а плачу,
• И ты прекрасно знаешь почему.

• И ночь идет, и сил осталось мало.
• Спаси ж меня, как я тебя спасала,
• И не пускай в клокочущую тьму.

6 января 1944

  62