18 
— Разумеется, могли бы, — сухо ответила она. — Когда?
— Давайте встретимся с вами в городе, если так будет проще, предложил он едва ли не в дружеской манере — впечатление разрушал единственно враждебный блеск у него в глазах. — Положим, можно вместе поужинать во вторник. Вы живете в Кенсингтоне, верно?
Роми нисколько не удивилась его осведомленности.
— Значит, вы даже знаете, где я живу, — с иронической усмешкой сказала она. Теперь в любую минуту можно ждать, что он назовет объем ее груди, талии и бедер! — Вы имеете преимущество передо мной, Доминик. Похоже, вы знаете обо мне всю подноготную, а я о вас не знаю практически ничего.
Он смотрел ей в глаза настороженным взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Скажите мне, что вы хотите услышать, Роми, — с вызовом произнес он, — и я все вам выложу.
Роми покачала головой, встала и разгладила на бедрах жакет. Какой смысл? Вопросы, которые она хотела задать Доминику, могли показаться примитивными, и потом, она подозревала, что уже знает ответы на них. А вопросы были вроде таких: «В тот день вы потеряли всякое уважение ко мне, да, Доминик?», «Доминик, все женщины в подобных обстоятельствах подпадают под ваши чары и так шокирующе ведут себя?» Он поднялся и дошел с ней до двери.
— Позвольте мне проводить вас к выходу, — сказал он, и в этот момент Роми пожелала невозможного. Если бы она сумела изменить прошлое! Если бы она встретила Доминика раньше, чем Марка! Или не встречала бы вообще… Но от неисполнимых желаний ей не будет душевного спокойствия. Остается полагаться лишь на свою решимость изгнать его из памяти. И ей придется найти способ этого добиться!
В молчании они прошли через отделанный мрамором коридор, где эхом отдавались их шаги, в вестибюль. Перед входом под яркими лучами солнца стоял ее изящный черный автомобильчик. А вокруг зеленели летние лужайки — так тщательно ухоженные, словно некий преданный своему делу садовник поднимался при первых проблесках зари и стриг траву маникюрными ножницами. Вдоль боковой стороны дома из красного кирпича росли дельфиниумы всех оттенков синего — от самого темного индиго до самого бледного голубого. Буйно вьющиеся светлые розы, наполнявшие воздух своим нежным ароматом, весело взбирались по решетке, стремясь занять как можно больше места. Все это выглядело невероятно ухоженным и надежным. А еще это выглядело очень-очень по-английски.
Роми машинально повернулась и подняла на него глаза, чтобы попрощаться, но ее деланная улыбка сразу увяла, когда Роми увидела, каким застывшим стало его лицо. Холодная, темная маска. Ну почему, подумала Роми с чувством, близким к отчаянию, почему он по-прежнему кажется мне реальнее, чем кто-либо другой?
— Вам нравится? — неожиданно спросил он.
— Что нравится? — словно эхо повторила она, утонув в гипнотическом серебряном пламени его глаз.
Он полунахмурился, полуулыбнулся.
— Дом, Роми, дом.
Ей постоянно приходилось отвечать на подобные вопросы — и в этом тоже была ее работа.
— Да, очень нравится, — медленно проговорила она. — Просто я не ожидала, что вы будете жить в таком доме.
Его профиль выступал темным контуром на фоне выцветшей синевы послеполуденного неба.
— Вот как? И почему?
Роми без особой необходимости одернула свою шелковую тенниску, так что из-под жакета стала видна светлая полоска шириной с дюйм.
— Ну, просто все здесь такое… такое… — Слова замерли у нее на губах. Она не знала, как это сказать, чтобы не обидеть его. Хотя если вдуматься, то почему она должна щадить его чувства, когда он и не размышлял о том, что чувствует она?
— Ммм? — вкрадчиво напомнил он ей в своем вопросе, как будто на самом деле дорожил ее мнением. — Давайте уж договаривайте.
Искомое слово она обрела по наитию.
— Такое сдержанное!
Он прищурил глаза, как если бы выбор именно этого слова заинтересовал его.
— А я, по-вашему, не такой?
Она пристально смотрела на него, понимая, что ей задан провокационный вопрос — так это всегда, называлось.
— Нет. Я сужу по собственному опыту.
К удивлению Роми, он при этих словах действительно вздрогнул, словно она его ударила. Так, рассердился, подумала она. Ну и что? Она, в конце концов, сказала лишь правду.
— Тогда мне было бы очень неприятно разочаровывать вас нетипичным поведением, — проговорил он, кладя руки ей на талию.
18 
