56 
— О, Доминик, — вздохнула Роми с переполненным чувствами сердцем. — Я тебя очень люблю.
— Так покажи мне это, дорогая, — сказал он голосом, который вдруг стал настойчивым. — Покажи мне.
* * *
— А теперь я объявляю вас мужем и женой. — Регистратор расплылся в улыбке, когда, словно дождавшись нужной реплики, в листве залился песней дрозд. — Теперь можете поцеловать новобрачную, — добавил регистратор.
Второго приглашения Доминику не потребовалось. Он наклонил голову и легко коснулся губ Роми. Их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу долгой-долгой улыбкой, отгородившей их от всего остального мира. А потом послышались жужжание и гул голосов, когда гости возбужденно заговорили все разом.
— Довольно прохладный поцелуй, — разочарованно прошептала Лола. Она-то надеялась увидеть страстный клинч в манере Ретта и Скарлетт!
— И уж определенно не то, чего можно было бы ожидать от Доминика Дэшвуда, зная его репутацию!
— Я очень подозреваю, — отозвался Герейнт, — что Доминик специально держит себя в узде и что если бы он поцеловал ее по-настоящему, то у него вполне могли бы отказать тормоза. Ты видела, каким взглядом он только что посмотрел на нее? Положительно не для детей — даже если они старше шестнадцати лет.
Лола прищурила свои синие глаза.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — восторженно зашептала она. Смотри, как они сейчас впились друг в друга взглядом — влюблены, словно парочка тинэйджеров!
Герейнт засмеялся и, изобразив на лице отчаяние, притянул ее к себе.
— А ты, любовь моя, тоже все еще смотришь на меня так?
Лола самодовольно усмехнулась, вспомнив, как он расправлялся с ней на кровати всего какой-то час назад — они едва не опоздали на свадьбу!
— Я все время смотрю на тебя так, Герейнт Хауэлл-Уильямз, и тебе это прекрасно известно.
Герейнт засмеялся, и в этот момент к ним подошли Кормэк и Трисс. У Кормэка на плече уютно расположился спящий младенец в полосатеньком костюмчике, а Трисс была в атласных брюках цвета фуксии, облегавших ее словно вторая кожа, в матадорской курточке такого же цвета, с оранжевыми пуговицами и в совершенно невозможной, тоже оранжевой, шляпе.
— Опять твой итальянский модельер? — догадалась Лола.
Трисс ответила широкой улыбкой.
— В точку! Полный отпад, верно? Но мне нравятся его вещи, а платить за них магазинную цену как-то совестно.
— К счастью, мне они тоже нравятся, — сказал Кормэк и заблестевшими глазами с обожанием посмотрел на жену. — Я никогда не забуду того подобия юбки, которую ты носила во время нашего медового месяца. Гондольер чуть не свалился вниз головой в канал… Помнишь?
— Ммм.
— Трисс увидела гораздо меньше венецианских каналов, чем ожидала, зато изучила каждый сантиметр их апартаментов в «Чиприани»! Им стоило бы поехать еще раз в Венецию — не во время медового месяца.
— Ой, мы ведь с тобой только что поженились, незадолго до Роми и Доминика.
Трисс мечтательно смотрела мужу в глаза.
— А знаем друг друга на целую вечность дольше.
— Но уж никак не потому, что я ленился делать предложение, — проворчал Кормэк.
— Мне просто очень нравится держать тебя в неведении, — ласково ответила его жена и нежно поцеловала шелковистые черные волосенки младенца.
— Интересно, в неведении о чем ты держишь меня на этот раз? — тихо спросил Кормэк.
— А ты отгадай! — Она улыбнулась, но по его глазам поняла, что он уже знает — она носит их второго ребенка.
— Я люблю тебя, Трисс, — прошептал он.
— Ты можешь быть уверен, что тебе отвечают полнейшей взаимностью.
Новобрачные рука об руку прошли под аркой из роз и вышли к пруду. Роми была в очень простом платье из кремового шелка, подол которого задевал при ходьбе траву, а светловолосую головку украшал небольшой венок из роз такого же кремового цвета. Зеркально-гладкая поверхность воды отбрасывала ослепительные солнечные блики. Слух новобрачных наполняли музыка, смех и пение птиц. Какое-то время они стояли молча, погруженные каждый в свой мысли о везении и счастье. Потом Доминик повернулся и посмотрел на жену, испытывая, как всегда, прилив гордости и радости.
— Ты счастлива?
— Ммм. Невероятно.
— Но ты какая-то тихая. Грустишь из-за того, что твоя мать не смогла приехать?
— Вернее, не захотела приехать, — сухо поправила его она, и в ее словах не было ни капли раздражения. Доминик учил ее, что если не в твоей власти изменить что-то, то иногда бывает лучше это просто принять… Роми покачала головой.
56 
