очень нудно 
180 
Андреа потянула время и ровно за две минуты до перерыва на ланч постучалась в кабинет Спека. Начальник стоял у окна, любуясь Трафальгарской площадью. Руки засунул в карманы, кардиган спереди слегка оттопырился. При виде Андреа он вздрогнул и обернулся к столу, как будто у него там был наготове револьвер. Андреа сильно вспотела под шерстяным жакетом, блузка прилипла к пояснице. Она протянула Спеку отчет о расходах и объяснила, что тут к чему. Спек почесал нос, пару раз сморгнул под толстыми стеклами очков. Потянулся к телефону. Андреа предложила оставить ему отчет и вернуться за ним утром. Спек, присевший было за стол, поднялся, вежливо прощаясь с сотрудницей, но, пока Андреа дошла до двери, он уже снова отвернулся к окну. Андреа открыла дверь. Спек, наклонившись над подоконником, возился с растением в горшке. Андреа сунула два пальца в карман его пиджака, выдернула карточку и закрыла за собой дверь — единым плавным движением.
Пегги Уайт при виде ее потного лица спросила, все ли в порядке.
— Казенное отопление, мисс Уайт. Задыхаюсь.
— Ваша мать тоже мучилась, — посочувствовала Пегги.
Наступил перерыв на ланч. Андреа дошла до станции «Чаринг-Кросс» и заняла очередь в фотографическую кабину. Какой-то мужчина пристроился за ней, Андреа вошла в кабину и сунула карточку Спека за доску с образцами фотографий. Подождала, пока автомат выплюнет шесть ее одинаковых изображений. Человек, стоявший за ней в очереди, своих фотографий дожидаться не стал. Через несколько минут, после того как Андреа получила свои изображения, фотографии мужчины выползли из щели засвеченными.
Утром Андреа нашла в своем почтовом ящике две карточки: оригинал и копию. На работу она пришла заранее, опасаясь, что Спек, как только явится, прямиком направится в «горячую комнату». Пришел Спек, Андреа дала ему несколько минут на переодевание и постучалась в кабинет. Он все еще не снял пиджака. Андреа заставила себя замедлить движение, сморгнула, отгоняя тревогу из глаз. Спек снова торчал у окна, чем-то его привлекало морозное, бодрое утро. Бедный Спек, бедный одинокий педант Спек, ему так нужны были эти десять минут в тишине, чтобы оттаять слегка после утренней давки в метро.
— Зайду попозже, — бодро объявила Андреа.
— Нет-нет, говорите, в чем дело?
— Расходы Клеопатры.
— Пора бы сменить эту кличку.
— Совершенно согласна. Поминать имя великой царицы всуе…
— Вот именно. Однажды мы прочтем в отчете о расходах: нильская змейка, одна — три фунта девять шиллингов шесть пенсов, — пошутил Спек и сам засмеялся своей шутке. Бедный Спек, бедный педантичный Спек, где уж ему перейти на десятичную систему счисления.
— Будем надеяться, до этого не дойдет, — подхватила она. — Повесить ваш пиджак на плечики?
— О… спанесибонадовам, — пробормотал он, колеблясь между пятью вариантами ответа.
Она аккуратно сняла с начальника пиджак и повесила его на плечики, успев засунуть карточку на ее законное место.
— Вы правы, — кивнул Спек. — Клеопатре не полагается дополнительное финансирование. Я немедленно пошлю ему ответ. Как вы думаете, что ему — ей — написать, а, мисс Эспиналл?
— Всяческого вам удовольствия от червяка? [24] — предложила Андреа, догадываясь, уж кто-кто, а Спек цитату из Шекспира оценит.
Смех у него оказался пронзительнее, чем ночной вой гиены.
— Чересчур мрачно, — сказал он. — Но блестяще, блестяще. Надо их там слегка расшевелить, в Тель-Авиве. Им это будет только на пользу.
Из кабинета Андреа вышла на ватных ногах. В кино такие проделки выглядят проще простого, но Андреа извелась, словно вновь таскала шестипенсовики из материнского кошелька, не говоря уж о том, что за нынешние «шестипенсовики» причиталось десять лет в тюрьме строгого режима. Нужно ведь было еще раздобыть четырехзначный код доступа, улучить время, чтобы пробраться в «горячую комнату» и успеть там что-то найти прежде, чем застукают. А сколько там папок, Андреа прекрасно себе представляла. Только в Берлинском отделе их сотни, и сотни, и сотни.
Кардью пригласил Андреа к себе домой на ужин с выпивкой. Он жил в однокомнатной квартире на Квинс-сквер, в Блумсбери. Они пили джин-тоник, Кардью смешивал соус болоньез на маленькой кухне, с пластинки лился «Дон Жуан»…
— По соусу болоньез я, можно сказать, специалист, — вздохнул Мередит. Со спины он выглядел печальным и заброшенным, бессильно обвисли серые брюки на заду. — Все время пытаюсь выдумать что-то новое, но в магазине снова закупаю фарш и банки томатной пасты. Грустно, как подумаешь. Как вкусно мы ели в Лиссабоне!
180 
