16 
* * *
- Годовщину последнюю празднуй —
- Ты пойми, что сегодня точь-в-точь
- Нашей первой зимы – той, алмазной —
- Повторяется снежная ночь.
- Пар валит из-под царских конюшен,
- Погружается Мойка во тьму,
- Свет луны как нарочно притушен,
- И куда мы идем – не пойму.
- Меж гробницами внука и деда
- Заблудился взъерошенный сад.
- Из тюремного вынырнув бреда,
- Фонари погребально горят.
- В грозных айсбергах Марсово поле,
- И Лебяжья лежит в хрусталях…
- Чья с моею сравняется доля,
- Если в сердце веселье и страх.
- И трепещет, как дивная птица,
- Голос твой у меня над плечом.
- И внезапным согретый лучом
- Снежный прах так тепло серебрится.
* * *
- Привольем пахнет дикий мед,
- Пыль – солнечным лучом,
- Фиалкою – девичий рот,
- А золото – ничем.
- Водою пахнет резеда,
- И яблоком – любовь.
- Но мы узнали навсегда,
- Что кровью пахнет только кровь…
- И напрасно наместник Рима
- Мыл руки пред всем народом,
- Под зловещие крики черни;
- И шотландская королева
- Напрасно с узких ладоней
- Стирала красные брызги
- В душном мраке царского дома…
ДАНТЕ
Il mio bel San Giovanni.
- Он и после смерти не вернулся
- В старую Флоренцию свою.
- Этот, уходя, не оглянулся,
- Этому я эту песнь пою.
- Факел, ночь, последнее объятье,
- За порогом дикий вопль судьбы…
- Он из ада ей послал проклятье
- И в раю не мог ее забыть, —
- Но босой, в рубахе покаянной,
- Со свечой зажженной не прошел
- По своей Флоренции желанной,
- Вероломной, низкой, долгожданной…
КЛЕОПАТРА
Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень.
- Уже целовала Антония мертвые губы,
- Уже на коленях пред Августом слезы лила…
- И предали слуги. Грохочут победные трубы
- Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.
- И входит последний плененный ее красотою,
- Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
- «Тебя – как рабыню… в триумфе пошлет пред собою…»
- Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
- А завтра детей закуют. О, как мало осталось
- Ей дела на свете – еще с мужиком пошутить
- И черную змейку, как будто прощальную жалость,
- На смуглую грудь равнодушной рукой положить.
* * *
- Так отлетают темные души…
- – Я буду бредить, а ты не слушай.
- Зашел ты нечаянно, ненароком —
- Ты никаким ведь не связан сроком,
- Побудь же со мною теперь подольше.
- Помнишь, мы были с тобою в Польше?
- Первое утро в Варшаве… Кто ты?
- Ты уж другой или третий? – «Сотый!»
- – А голос совсем такой, как прежде.
- – Знаешь, я годы жила в надежде,
- Что ты вернешься, и вот – не рада.
- Мне ничего на земле не надо,
- Ни громов Гомера, ни Дантова дива.
- Скоро я выйду на берег счастливый:
- И Троя не пала, и жив Эабани,
- И все потонуло в душистом тумане.
- Я б задремала под ивой зеленой,
- Да нет мне покоя от этого звона.
- Что он? – то с гор возвращается стадо?
- Только в лицо не дохнула прохлада.
- Или идет священник с дарами?
- А звезды на небе, а ночь над горами…
- Или сзывают народ на вече? —
- «Нет, это твой последний вечер!»
ИЗ ЦИКЛА «ЮНОСТЬ»
- Мои молодые руки
- Тот договор подписали
- Среди цветочных киосков
- И граммофонного треска,
- Под взглядом косым и пьяным
- Газовых фонарей.
- И старше была я века
- Ровно на десять лет.
- А на закат наложен
- Был белый траур черемух,
- Что осыпался мелким
- Душистым, сухим дождем…
- И облака сквозили
- Кровавой цусимской пеной,
- И плавно ландо катили
- Теперешних мертвецов…
- А нам бы тогдашний вечер
- Показался бы маскарадом,
- Показался бы карнавалом
- Феерией grand-gala…[3]
- От дома того – ни щепки,
- Та вырублена аллея,
- Давно опочили в музее
- Те шляпы и башмачки.
- Кто знает, как пусто небо
- На месте упавшей башни,
- Кто знает, как тихо в доме,
- Куда не вернулся сын.
- Ты неотступен, как совесть,
- Как воздух, всегда со мною,
- Зачем же зовешь к ответу?
- Свидетелей знаю твоих:
- То Павловского вокзала
- Раскаленный музыкой купол
- И водопад белогривый
- У Баболовского дворца.
16 
