<ЧЕТВЕРТАЯ>

• Так вот он – тот осенний пейзаж,
• Которого я так всю жизнь боялась:
• И небо – как пылающая бездна,

• И звуки города – как с того света
• Услышанные, чуждые навеки.
• Как будто всё, с чем я внутри себя
• Всю жизнь боролась, получило жизнь
• Отдельную и воплотилось в эти
• Слепые стены, в этот черный сад…
• А в ту минуту за плечом моим
• Мой бывший дом еще следил за мною
• Прищуренным, неблагосклонным оком,
• Тем навсегда мне памятным окном.
• Пятнадцать лет – пятнадцатью веками
• Гранитными как будто притворились,
• Но и сама была я как гранит:
• Теперь моли, терзайся, называй
• Морской царевной. Все равно. Не надо…
• Но надо было мне себя уверить,
• Что это все случалось много раз,
• И не со мной одной – с другими тоже, —
• И даже хуже. Нет, не хуже-лучше.
• И голос мой – и это, верно, было
• Всего страшней-сказал из темноты:
• «Пятнадцать лет назад какой ты песней
• Встречала этот день, ты небеса,
• И хоры звезд, и хоры вод молила
• Приветствовать торжественную встречу
• С тем, от кого сегодня ты ушла…
• Так вот твоя серебряная свадьба:
• Зови ж гостей, красуйся, торжествуй!»

Март 1942

Ташкент

<ПЯТАЯ>

• Меня, как реку,
• Суровая эпоха повернула.
• Мне подменили жизнь. В другое русло,
• Мимо другого потекла она,
• И я своих не знаю берегов.
• О, как я много зрелищ пропустила,
• И занавес вздымался без меня
• И так же падал. Сколько я друзей
• Своих ни разу в жизни не встречала,
• И сколько очертаний городов
• Из глаз моих могли бы вызвать слезы,
• А я один на свете город знаю
• И ощупью его во сне найду.
• И сколько я стихов не написала,
• И тайный хор их бродит вкруг меня
• И, может быть, еще когда-нибудь
• Меня задушит…

• Мне ведомы начала и концы,
• И жизнь после конца, и что-то,
• О чем теперь не надо вспоминать.
• И женщина какая-то мое
• Единственное место заняла,
• Мое законнейшее ими носит,
• Оставивши мне кличку, из которой
• Я сделала, пожалуй, все, что можно.
• Я не в свою, увы, могилу лягу.
• Но иногда весенний шалый ветер,
• Иль сочетанье слов в случайной книге,
• Или улыбка чья-то вдруг потянут
• Меня в несостоявшуюся жизнь.
• В таком году произошло бы то-то,
• А в этом – это: ездить, видеть, думать,
• И вспоминать, и в новую любовь
• Входить, как в зеркало, с тупым сознаньем
• Измены и еще вчера не бывшей
• Морщинкой…
• . .
• Но если бы откуда-то взглянула
• Я на свою теперешнюю жизнь,
• Узнала бы я зависть наконец…

2 сентября 1945

Фонтанный Дом

(задумано еще в Ташкенте)

<ШЕСТАЯ>

• Есть три эпохи у воспоминаний.
• И первая-как бы вчерашний день.
• Душа под сводом их благословенным,
• И тело в их блаженствует тени.
• Еще не замер смех, струятся слезы,
• Пятно чернил не стерто со стола —
• И, как печать на сердце, поцелуй,
• Единственный, прощальный, незабвенный…
• Но это продолжается недолго…
• Уже не свод над головой, а где-то
• В глухом предместье дом уединенный,
• Где холодно зимой, а летом жарко,
• Где есть паук и пыль на всем лежит,
• Где истлевают пламенные письма,
• Исподтишка меняются портреты,
• Куда как на могилу ходят люди,
• А возвратившись, моют руки мылом,
• И стряхивают беглую слезинку
• С усталых век – и тяжело вздыхают…
• Но тикают часы, весна сменяет
• Одна другую, розовеет небо,
• Меняются названья городов,
• И нет уже свидетелей событий,
• И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
• И медленно от нас уходят тени,
• Которых мы уже не призываем,
• Возврат которых был бы страшен нам.
• И, раз проснувшись, видим, что забыли
• Мы даже путь в тот дом уединенный,
• И, задыхаясь от стыда и гнева,
• Бежим туда, но (как во сне бывает)
• Там все другое: люди, вещи, стены,
• И нас никто не знает – мы чужие.
• Мы не туда попали… Боже мой!
• И вот когда горчайшее приходит:
• Мы сознаем, что не могли б вместить
• То прошлое в границы нашей жизни,
• И нам оно почти что так же чуждо,
• Как нашему соседу по квартире,
• Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
• А те, с кем нам разлуку Бог послал,
• Прекрасно обошлись без нас – и даже
• Всё к лучшему…

5 февраля 1945

  27