161 
Мэри была весьма привлекательна. Густые каштановые волосы и голубые глаза красили ее. Она не только не захотела остаться в Шайо, но выказала явное безразличие к моему любимому пристанищу. Веселая, миловидная, она сразу же понравилась королеве, и та приглашала ее на все приемы и балы.
Я была рада ее успеху при дворе. Но я заметила, что ее повсюду неизменно сопровождала дочь Эдварда Хайда, и подумала, что со стороны Мэри было неосмотрительно привозить эту девушку в Париж.
– Мне никогда не нравился Эдвард Хайд, – сказала я, – и я не могу понять, почему твой брат так высоко его ценит.
– Потому что он очень умен, матушка, – ответила Мэри. – Карлу крайне важно, чтобы возле него находились люди, подобные Хайду.
– А мне он не по душе, – решительно возразила я. – Ты это знаешь и все-таки привезла его дочь в своей свите.
– Эта девушка мне очень нравится, – упорствовала Мэри.
– Я не желаю видеть никого из семьи Хайдов, – я была непреклонна.
– Однако я не разделяю ваших чувств и вольна окружать себя теми, кто мне по сердцу, – не согласилась Мэри.
Ее слова обидели меня. Почему мои дети столь равнодушны к моим просьбам?
Очень скоро выяснилось, что королева Анна не хочет, чтобы Мэри участвовала в танцах. Моя дочь была вдовой, и потому Анна полагала, что ей не подобает развлекаться. Я была вполне с этим согласна и на всех балах усаживала Мэри рядом с собой и королевой Франции. Конечно, Мэри скучала в нашем обществе, однако противоречить не смела и лишь издали любовалась танцующими. Мне казалось, что она уже успела позабыть о своем покойном муже, и я даже стала задаваться вопросом, не стоит ли мне начать подыскивать ей супруга. Впрочем, я бы нимало не удивилась, если бы Мэри объявила, что сама позаботится о себе.
Балы в честь Мэри устраивал и Филипп, герцог Анжуйский. Это был красивый молодой человек, всегда одетый щегольски и с большим вкусом. Он обожал драгоценности, которых у него было великое множество, и славился тем, что нередко сам придумывал фасоны для своих нарядов. Королева часто говорила мне, что ее поражает несходство натур Людовика и Филиппа. Если Людовик любил охоту и прочие мужские занятия, то его брат мог часами вертеться перед зеркалом и с удовольствием выбирал ткань для своих сорочек и камзолов. Ему очень нравились дамские платья, и иногда он даже примерял их. Он великолепно танцевал, и они с моей Генриеттой составляли чудесную пару. Радовалась я и тому, что Людовик без колебаний приглашал мою дочь танцевать – это означало, что он уже перестал видеть в ней ребенка.
Я молила Небо о том, чтобы Карл наконец вернул себе престол. Тогда Генриетта и Людовик почти наверняка бы поженились, тем более что Анна как-то намекнула мне, что ей очень нравится Генриетта и что лучшей партии для своего сына она не желает.
Но пока… пока Людовик был властителем Франции, а Генриетта – дочерью короля-мученика, потерявшего свой престол, и сестрой короля-изгнанника, которому судьба готовила все новые испытания.
Все празднества в это время проводились в честь Мэри. Король приказал, чтобы для нее был устроен балет, и, конечно, в нем танцевала Генриетта. Королева пригласила Мэри на званый обед. Мадемуазель де Монпансье не могла оставаться в стороне и, хотя она по-прежнему была удалена от двора, позвала Мэри на прием в свой замок. Хозяйка и гостья прекрасно сошлись. Я не могла отделаться от ощущения, что Мэри излишне разговорчива и что мадемуазель умело направляет ее. Не сомневаясь, что она не преминет пересказать услышанное от Мэри всему Парижу, я надеялась только, что моя дочь будет достаточно осмотрительна. Наблюдая за мадемуазель де Монпансье, я вновь подумала, какой подходящей партией она была бы для Карла, и пожалела, что деньги, которые она тратила на платья, драгоценности, угощения, вино и балы, не могут быть использованы для того, чтобы набрать войско для моего сына.
Я воспользовалась случаем и переговорила с ней. Мадемуазель де Монпансье на этот раз выглядела старше своих лет. Впрочем, ее никогда нельзя было назвать красавицей. Никто и не помышлял бы о браке с нею, если бы не ее огромное состояние. Потерпев несколько неудач, она не могла не задаться вопросом, удастся ли ей когда-нибудь выйти замуж.
– Вам, должно быть, любопытно знать, как поживает Карл, – отозвалась я.
– Вы полагаете? – усмехнулась Анна-Луиза.
Она осталась столь же нахальной. Глупая женщина! Если она всерьез не задумается о своем будущем, она может навсегда остаться старой девой.
161 
