очень нудно 
44 
Мами пыталась образумить меня, но ее нравоучения казались мне ужасно скучными, и я слушала Мами вполуха. Она толковала о том, что королю трудно выполнять условия нашего брачного договора, не оскорбляя чувств собственного народа, и что я должна постараться понять своего супруга. Его внимание поглощено государственными делами, и, естественно, королю нелегко выносить вспышки моего раздражения. Более того, он не дождался от Франции помощи в борьбе с Испанией, а ведь именно в расчете на эту помощь он женился на французской принцессе…
Выслушивать все это было крайне утомительно, так что на сей раз я попросту отмахнулась от слов Мами. Внимание мое привлекло лишь то, что в Англии, оказывается, запрещено служить католические мессы и исключение сделано только для моего двора.
– Пусть лучше не пытается запретить мне и моим придворным молиться Богу! – вскричала я.
– Король и не пытается… Это шло бы вразрез с брачным договором, – напомнила Мами.
– Ладно, поговорим о чем-нибудь более интересном, – произнесла я капризным тоном.
Мами вздохнула и покачала головой. Тогда я бросилась к ней и чмокнула ее в щеку, а Мами звонко рассмеялась в ответ.
После роспуска парламента король выглядел еще мрачнее, чем обычно. Дома он сообщил, что собирается в Нью-Форест немного поохотиться. Он подозревал, что мне не захочется отправиться с ним, и не ошибся. Возможно, сказал он, мне понравится пребывание в Тичфилде, имении графа Саутгемптона.
Я была счастлива избавиться от общества супруга и побыть в окружении своих французских придворных. Вместе с Мами я с радостью поехала в Тичфилд, но чуть не вышла из себя, войдя в дом и обнаружив там графиню Денби. Я была готова возненавидеть всякого, имеющего отношение к герцогу Бэкингему, а графиня была его сестрой. Более того, она была одной из тех женщин, которых он пытался навязать мне во фрейлины.
Оставшись в моей комнате с глазу на глаз, мы с Мами принялись обсуждать ее. Мами сочла графиню весьма умной и решительной особой и посоветовала быть с ней поосторожней.
– Не выказывайте ей своей неприязни. Не забывайте, что, хотя вы и не любите герцога Бэкингема, он все же самый могущественный человек в Англии после короля, и было бы весьма неблагоразумно постоянно его оскорблять.
Но разве я когда-нибудь отличалась благоразумием? Я всегда выслушивала советы Мами, но далеко не всегда им следовала…
– Да кто они такие – родственники этого Бэкингема?! – вскричала я. – Они были никем, пока красавчик Стини не прельстил короля Якова – способом, от которого любой благородный человек пришел бы в ужас.
– Тш-ш, – прервала меня Мами.
В ответ я щелкнула пальцами.
– Не шикай на меня. Помни, кто я такая.
– О! – молвила Мами. – Какие мы важные! Должна ли я пасть перед Вашим Величеством ниц и уползти отсюда на карачках?
Она всегда умела рассмешить меня, и именно за это я так ее любила.
– Они ничего из себя не представляли, – продолжала я, – иначе она никогда не вышла бы замуж за Уильяма Фейлдинга. Кем он был, скажите на милость, пока ему не пожаловали графство? Мещанином, по счастливой случайности женившимся на Сьюзен Вилльерс. Просто он успел обвенчаться с ней до того, как смазливое личико ее братца попалось на глаза королю; это и осчастливило всю семейку.
– Боже, да вы раскопали всю подноготную герцога!.. – вскричала потрясенная Мами.
– Ну, я случайно поинтересовалась этой гнусной историей; к тому же, не забывай, он пытался навязать Сьюзен Вилльерс мне во фрейлины, – сказала я.
– Ныне она – графиня Денби, – напомнила Мами.
– Титул, полученный благодаря ее братцу, желающему всех своих родственников сделать влиятельными людьми. О, за этим герцогом нужен глаз да глаз! – язвительно заметила я.
– Вы сами собираетесь за ним присматривать? – осведомилась Мами.
– Опять ты смеешься надо мной, – возмутилась я. – Не смей! Я тебе запрещаю!
– Что ж… Я позабуду о шутках и веселье и стану появляться перед Вашим Величеством только с унылым лицом, – нахмурилась Мами.
– Я этого не вынесу! Я и так окружена сплошным унынием… – пожаловалась я, едва не плача.
Оглядываясь назад, я признаю, что вела себя с графиней Денби совершенно неподобающим образом; но и графиня еле удерживалась в рамках приличий.
Сестра герцога оказалась истовой протестанткой, и было совершенно ясно, что она осуждает католические молебны, проходящие в Тичфилде. Не буду утверждать, будто я не выставляла наши богослужения напоказ, ведь окружавшие меня французы – за исключением, пожалуй, Мами – всеми силами подталкивали меня к этому.
44 
