Последние отзывы

  172  

— Он сказал… — начала она. — Мне было шестнадцать, — заговорила она после паузы, — когда ты родился. Ты это знал? Я думала, что знаю все на свете, я думала, что сумею стать хорошей матерью, ничьи подсказки и советы для этого не нужны. Я считала, что это приходит к женщинам само собой. Девушка беременеет, и в ее теле происходят изменения, и в ней самой тоже. Я решила, что все будет, как в рекламе: я кормлю тебя кашей, а на заднем плане твой отец фотографирует нас — какие мы счастливые. Я решила побыстрее завести второго ребенка, так как дети не должны расти в одиночестве, и я хотела дать им все, что должна дать мать. Поэтому, когда нам было по восемнадцать лет, у нас уже были ты и Шэр.

Джимми издал в подушку какой-то неразборчивый звук, больше похожий на мяуканье, чем на слово.

— Но я не знала, понимаешь. Вот в чем беда. Я думала: рожаешь ребенка, любишь его, и он растет, пока сам не заводит своих детей. Но я не догадывалась о другом: о том, что с ребенком нужно разговаривать и слушать его, ругать, когда он плохо себя ведет, и не срываться, когда хочется наорать и отшлепать его за проступок, хотя ему сто раз говорили так не делать. Я думала о Рождестве и о фейерверке на день Гая Фокса. Мы так славно заживем, думала я. Я буду такой хорошей матерью. И я уже знала, какими быть не надо, потому что перед глазами у меня был пример моих родителей.

Она продвинула ладонь по покрывалу, остановившись совсем близко от тела Джимми. Она чувствовала его тепло, хотя и не дотрагивалась до него. И надеялась, что то же самое чувствует и он.

— Это я к тому, что неправильно это было, Джим. Я думала, что все знаю, и не хотела учиться. К тому, что все это плохо кончилось, Джим. Но я хочу, чтобы ты знал: я этого не хотела.

Его тело по-прежнему было напряжено, но он как будто немного оттаял. И ей показалось, что он слегка повернул к ней голову.

Она продолжала:

— Мистер Фрискин пересказал мне то, что ты сказал в полиции. Но он сказал, что им нужно узнать больше. И еще он спросил меня кое о чем. Он сказал… — Она обнаружила, что и вторая попытка заговорить об этом ей дается нелегко. Только на этот раз ей уже ничего не оставалось, как броситься очертя голову вперед и услышать в ответ самое худшее. — Он сказал, что ты хотел с ними говорить, Джим. Он сказал, что ты хотел им что-то сообщить. Ты не… Джим, ты не хочешь мне сказать, что это? Не доверишься мне?

Его плечи, а потом и спина затряслись.

— Джим?

Потом начало содрогаться все его тело. Он стискивал столбик, скреб по покрывалу, упирался носками кроссовок.

— Джимми, — позвала его мать. — Джимми. Джим! Он повернул голову, чтобы набрать воздуха.

И тогда Джинни увидела, что ее сын смеется.

Барбара Хейверс положила трубку, сунула в рот последнее шоколадное печенье, энергично прожевала и запила чуть теплым «Дарджилингом». Вот тебе и дневной чай, подумала она.

Прихватив блокнот, она отправилась в кабинет Линли. Однако там его не оказалось, Зато оказалась Доротея Харриман, осуществлявшая очередную доставку газет. Это была свежая «Ивнинг стандард». На лице секретарши читалось смешанное выражение неодобрения и отвращения к данной обязанности. Но относилось оно, скорее, к самой печатной продукции, чем к необходимости обеспечить ею Линли. Два других оскорбительных таблоида она несла в вытянутой руке. Положила их на пол рядом с креслом Линли и аккуратно отправила туда же другие, принесенные этим утром, пока на столе не осталась лишь «Ивнинг стандард».

— Такая гадость. — Харриман встряхнула головой, словно сама она ежедневно не листала эти же газеты, выискивая самые свежие и самые скандальные слухи о королевской семье. — Даже не представляю, зачем они ему.

— Это связано с делом, — сказала Барбара.

— С делом? — Всем своим тоном Харриман показала, насколько нелепым считает подобный аргумент. — Ну что ж, я надеюсь, он знает, что делает, детектив-сержант Хейверс.

Барбара разделяла ее чувство. Как только Харриман сорвалась с места в ответ на отдаленный рев Уэбберли: «Харриман! Ди! Где это кошмарное дело Сноубриджа?», Барбара прошла к столу Линли взглянуть на газету. На первой странице помещалась фотография Джимми Купера — голова опущена, так что волосы закрывают лицо, руки висят вдоль тела. Рядом с ним стоит мистер Фрискин, торопливо шепчущий что-то мальчишке на ухо. Она прочитала подпись и узнала, что газета связывает эту фотографию с сегодняшним утренним визитом и использует ее как иллюстрацию к сопутствующей статье, заголовок которой гласил: «Ярд продвигается в деле убийства крикетчиста».

  172