200 
— Вы же только что пришли.
— Да. Рад сообщить, что и двадцать секунд вашего пения вполне меня насытили. — Он пошел к двери со словами: — Продолжайте без меня. Но, если не возражаете, не так громко. Ужин в половине девятого. Для двоих.
— Для двоих?
— Со мной будет леди Хелен. Дентон видимым образом просиял:
— Значит, хорошие новости? Получается, что вы и она… Я хотел спросить…
— В половине девятого, — повторил Линли.
— Да. Конечно. — И Дентон с преувеличенным старанием принялся убирать чайник, тарелки и чашку.
Поднимаясь наверх, Линли размышлял, что на самом деле ему нечего было сообщить о Хелен ни Дентону, ни кому другому. Она лишь позвонила ему поздно вечером в среду, прочитав в газетах о его кроссе по Собачьему острову.
— Боже мой, Томми, ты нормально себя чувствуешь? — спросила она.
Он ответил:
— Да, отлично. Я скучал по тебе, милая. Но когда она осторожно продолжила:
— Томми. Я все думаю с самого утра воскресенья. Как ты меня и просил, — он обнаружил, что не в состоянии вести столь жизненно важный разговор в такой поздний час, и поэтому сказал:
— Давай поговорим об этом в выходные, Хелен. И они условились об ужине.
В спальне Линли снял костюм и переоделся в джинсы, рубашку-поло и кроссовки. Посмотрев на себя в зеркало, немного растрепал волосы. Вынул из кармана брюк ключи от машины и покинул дом.
Пробки предсубботнего вечера осложнили его путь из Белгрейвии до Малой Венеции, на южной стороне которой он припарковался и отправился в обход по Уорик-кресент до моста, переброшенного через Риджентс-кэнал. Здесь он остановился. Отсюда ему была хорошо видна баржа Фарадея. Хотя все еще было светло и стемнеет не раньше чем через два часа, на палубе никого не было, а внутри горел свет, отбрасывавший золотисто-желтые полосы на стекла окон. Пока Линли наблюдал, кто-то прошел между источником света и золотисто-желтыми полосами. Фарадей, подумал Линли. Он бы предпочел встретиться с Оливией наедине, но знал, насколько маловероятно, чтобы она согласилась общаться без своего приятеля.
С Фарадеем Линли столкнулся почти в дверях, даже не успев постучать. Фарадей поднимался по лестнице в спортивном костюме, и собаки путались у него под ногами. Один пес скреб ступеньку, на которой стоял хозяин, другой тявкал.
Фарадей ничего не сказал, только спустился вниз, а когда собаки запрыгали было навстречу Линли, осадил их окриком.
Он настороженно смотрел на спускавшегося Линли, глянул на газеты у него под мышкой, потом — ему в лицо.
— Она здесь? — спросил Линли.
Грохот металла о линолеум послужил ему ответом. Донесся голос Оливии:
— Черт, Крис, я уронила рис. Он рассыпался по всей кухне. Извини.
— Оставь, — бросил через плечо Фарадей.
— Оставить? Крис, прекрати обращаться со мной, как с…
— Здесь инспектор, Ливи.
И сразу же наступила тишина. Собаки побежали посмотреть, в чем дело. Затем послышалось движение, заскрипели под тяжестью тела Оливии алюминиевые ходунки, зашаркали подошвы. Что-то пробурчав себе под нос, Оливия сказала:
— Крис, я застряла. Это все рис. Не могу по нему идти.
Фарадей пошел ей на выручку. Лиили включил остававшиеся незажженными лампы в главном помещении баржи. Оливия, если она хочет избегать его, может продолжать играть на своей болезни, но он не допустит новых комбинаций с тенью и светом. Линли поискал стол, на котором мог бы разложить принесенные газеты, но такового, за исключением верстака Фарадея, не оказалось, и он положил газеты на пол.
—Ну?
Он обернулся. Оливия добралась до проема, отделявшего кухню от главного помещения. Она буквально висела между поручнями ходунков, лицо ее было серым и блестело, и, продвигаясь вперед, Оливия избегала смотреть Линли в глаза.
Фарадей помогал ей сзади, он шел, отставая на шаг и выставив вперед руку. Оливия остановилась, когда взгляд ее опущенных глаз наткнулся на газеты, опять пробурчав что-то, она аккуратно обошла их и расположилась в одном из кресел с вельветовой обивкой. Ходунки она выставила перед собой, как оборонительную линию. Фарадей хотел убрать их, но Оливия не дала и попросила принести ее сигареты.
Закурив, она обратилась к Линли:
— На маскарад вырядились или куда?
— Я не на службе, — ответил он.
Оливия затянулась и выпустила очередное облако серого дыма.
— Бросьте, легавые всегда на службе.
— Возможно, но я здесь не как легавый.
200 
