очень нудно 
82 
Крупные деньги вывезены из города (ответ в банке).
Моряки с чемоданчиками идут на свои суда. Все писатели уже в военной форме. Похороны «Петра» Раст<релли> и статуй в Летнем <Саду>. Первый пожар. Я – по радио из квартиры М. М. З<ощенко>.
Тревога каждый час. Город «зашивают» – страшные звуки.
Первый налет. Рисунок Вл. П. Муравьева
КЛЯТВА
- И та, что сегодня прощается с милым, —
- Пусть боль свою в силу она переплавит.
- Мы детям клянемся, клянемся могилам,
- Что нас покориться никто не заставит!
ПЕРВЫЙ ДАЛЬНОБОЙНЫЙ
В ЛЕНИНГРАДЕ
- И в пестрой суете людской
- Все изменилось вдруг.
- Но это был не городской,
- Да и не сельский звук.
- На грома дальнего раскат
- Он, правда, был похож, как брат,
- Но в громе влажность есть
- Высоких свежих облаков
- И вожделение лугов —
- Веселых ливней весть.
- А этот был, как пекло, сух,
- И не хотел смятенный слух
- Поверить – потому,
- Как расширялся он и рос,
- Как равнодушно гибель нес
- Ребенку моему.
* * *
- Птицы смерти в зените стоят.
- Кто идет выручать Ленинград?
- Не шумите вокруг – он дышит,
- Он живой еще, он все слышит:
- Как на влажном балтийском дне
- Сыновья его стонут во сне,
- Как из недр его вопли: «Хлеба!» —
- До седьмого доходят неба…
- Но безжалостна эта твердь.
- И глядит из всех окон – смерть.
МУЖЕСТВО
- Мы знаем, что ныне лежит на весах
- И что совершается ныне.
- Час мужества пробил на наших часах,
- И мужество нас не покинет.
- Не страшно под пулями мертвыми лечь,
- Не горько остаться без крова, —
- И мы сохраним тебя, русская речь,
- Великое русское слово.
- Свободным и чистым тебя пронесем,
- И внукам дадим, и от плена спасем
- Навеки!
NOX
СТАТУЯ «НОЧЬ» В ЛЕТНЕМ САДУ
- Ноченька!
- В звездном покрывале,
- В траурных маках, с бессонной совой.
- Доченька!
- Как мы тебя укрывали
- Свежей садовой землей.
- Пусты теперь Дионисовы чаши,
- Заплаканы взоры любви…
- Это проходят над городом нашим
- Страшные сестры твои.
* * *
- Щели в саду вырыты,
- Не горят огни.
- Питерские сироты,
- Детоньки мои!
- Под землей не дышится,
- Боль сверлит висок,
- Сквозь бомбежку слышится
- Детский голосок.
«…И еще один облик Ахматовой – совершенно непохожий на все остальные. Она – в окаянных стенах коммунальной квартиры, где из-за дверей бесцеремонных соседей не умолкая орет патефон, часами нянчит соседских детей, угощает их лакомствами, читает им разные книжки – старшему Вальтера Скотта, младшему „Сказку о золотом петушке“. У них был сердитый отец, нередко избивавший их под пьяную руку. Услышав их отчаянные крики, Анна Андреевна спешила защитить малышей, и это удавалось ей далеко не всегда.
Уже во время войны до нее дошел слух, что один из ее питомцев погиб в ленинградской блокаде. Она посвятила ему эпитафию, которая начинается такими словами:
- Постучись кулачком – я открою.
- Я тебе открывала всегда.
Для него, для этого ребенка, ее дверь была всегда открыта».
* * *
- Постучись кулачком – я открою.
- Я тебе открывала всегда.
- Я теперь за высокой горою,
- За пустыней, за ветром, за зноем,
- Но тебя не предам никогда…
- Твоего я не слышала стона,
- Хлеба ты у меня не просил.
- Принеси же мне веточку клена
- Или просто травинок зеленых,
- Как ты прошлой весной приносил.
- Принеси же мне горсточку чистой,
- Нашей невской студеной воды,
- И с головки твоей золотистой
- Я кровавые смою следы.
Анна Ахматова с Валей Смирновым. Ленинград. 1940 г.
В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву.
82 
