очень нудно 
44 
Затем, испытывая пристрастие к тому наслаждению, которое дарит сигара и к которому с пренебрежением относился Дьедонне, она сказала, обращаясь к капитану:
— Ma ava ava ili.
Что на таитянском языке означало: «Мне сигару маленькую».
Капитан не понял слов, но поскольку девушка притворилась, будто она вдыхает и выдыхает дым, он понял этот жест.
Думесниль достал сигару из кармана и протянул ей.
— Nar, dar, — произнесла она, отстраняя нетронутую сигару и указывая на ту, что дымилась во рту капитана.
Тот понял, что это капризное дитя желает зажженную сигару.
Он ее ей отдал.
Таитянка поспешно сделала две затяжки, почти тут же выдохнув дым обратно.
Затем она затянулась в третий раз, на сей раз так глубоко, как только смогла.
После этого она кокетливо попрощалась с офицером и ушла, откинув голову назад и пуская кольца дыма, который набирала в рот, а затем выпускала прямо в воздух.
Все это сопровождалось теми движениями бедер, секрет которых, как полагал до сих пор капитан, знали одни лишь испанки.
Думесниль исподтишка взглянул на своего друга, который шел опустив глаза и совсем тихо шептал одно имя.
Это было имя Матильды.
Однако Думесниль с некоторым удовлетворением заметил, что Дьедонне теперь уже едва слышно шептал то имя, которое раньше так громко звучало в его устах.
Выпустив последнее кольцо дыма, девушка сняла цветочную гирлянду с бедер, широко расставив руки, подняла ее над головой и исчезла в лесу цитрусовых деревьев.
Ее можно было принять за летящую бабочку.
Вернувшись в хижину, друзья нашли свой стол накрытым.
Так же как и накануне, им отрезали часть плода хлебного дерева, дали корень маниоки, испеченный в золе, разнообразные фрукты, молоко и масло.
Но внутри хижины никого не было. Можно было подумать, что стол накрыли феи.
Но похоже, в это время ели не только гости, но и хозяйка. Дьедонне, сидевший так, что мог видеть сквозь стены хижины, заметил молодую девушку, которая, встав на цыпочки, снимала небольшую корзинку, висевшую на нижних ветвях гардении; затем, сев и опершись спиной о ствол дерева, она принялась доставать из нее свой обед.
Он состоял из полдюжины фигов, дольки плода, похожего на дыню, из куска рыбы, завернутой в лист банана и так испеченной в золе, и из ломтя плода хлебного дерева.
Шевалье позабыл о своей еде, наблюдая за трапезой Маауни.
Думесниль заметил рассеянность своего сотоварища; он повернул голову и увидел молодую девушку, которая обедала, не помышляя о них.
— А! — сказал капитан. — Ты разглядываешь нашу хозяйку.
Шевалье покраснел.
— Да, — сказал он.
— Если хочешь, я позову ее отобедать с нами.
— О! Нет, нет! Я думал только о том, как хорошо и свежо под этими деревьями.
— Если хочешь, мы присоединимся к ней и отобедаем там.
— Нет же, нет! — сказал шевалье. — Нам хорошо здесь; однако давай поменяемся местами: солнце бьет мне в глаза.
Капитан покачал головой. Было ясно, что он догадался, что за солнце слепило глаза шевалье.
Он без единого возражения пересел на его место.
После обеда шевалье спросил:
— Что мы будем делать?
— То, что здесь всегда делают после еды — отдыхать. Это называется сиестой.
— О! — согласился шевалье. — В самом деле, я очень плохо спал этой ночью и чувствую себя совершенно разбитым.
— Я думаю, — ответил капитан.
И оба вышли из хижины в поисках подходящего места; ведь сиеста на свежем воздухе гораздо приятнее, чем сиеста в хижине, как бы хорошо та ни проветривалась.
Шевалье не желал, чтобы его беспокоили во время сна.
Капитан указал ему на сад их хижины, как на самое надежное место.
Они вместе обошли его, подыскивая подходящий уголок.
Шевалье остановил свой выбор на пушистом ковре газона, затененного ветками гардении, которые, ниспадая до самой земли, образовывали нечто вроде шатра.
Источник прозрачной и прохладной воды, бивший из-под корней гардении, слегка увлажнял этот газон, понравившийся шевалье.
Думесниль, в большей степени заботящийся о прозе жизни, чем его друг, предусмотрительно захватил с собой просторную циновку; он расстелил ее на траве, покрытой каплями влаги.
— Оставайся здесь, — сказал он, — раз тебе нравится, я же пойду поищу какое-нибудь другое местечко, где тень будет такой же густой, а трава более сухой.
44 
