50 
Доктор двумя пальцами надавил чуть пониже желудка.
У больного вырвался крик.
— У вас еще не было приступов тошноты?
— Пока нет.
Доктор поискал глазами бумагу и чернила. Но в хижине, разумеется, не было ни того, ни другого.
Думесниль попросил подать свой дорожный несессер.
Ему принесли его.
Ключ от несессера висел у Думесниля на шее.
Капитан с предосторожностями, как будто бы в нем хранились такие вещи, которые никто не должен был видеть, открыл свой дорожный несессер, достал оттуда бумагу, чернила и перо и передал их доктору, который, написав несколько строчек, спросил, кто сможет отнести записку на барку.
Это был приказ, адресованный его помощнику, взять в аптечке брига и немедленно доставить ему лауданум, эфир, мятную настойку и нашатырный спирт.
Поскольку Маауни не могла дать гребцам необходимых указаний, шевалье сам вызвался отнести записку на барку.
Он дал луидор четверым матросам, чтобы они действовали проворнее, и те столкнули лодку, которая немедленно заскользила по гладкой поверхности бухты, напоминая тех водных пауков на длинных лапах, что движутся, едва задевая поверхность озер.
Затем он вернулся в хижину.
Врача не было; шевалье осведомился, куда тот ушел, капитан указал ему на реку.
Шевалье торопился переговорить с доктором наедине.
Он бросился ему вослед и нашел стоящим по колено в воде и собирающим траву, которую называют речкой горец.
— А, доктор! — обратился он к нему. — Я вас ищу.
Тот приветствовал шевалье и вновь вернулся к своему занятию с видом человека, сознающего, что от него ждут известий, и понимающего, что не в силах подарить надежду.
— Вы знаете капитана Думесниля? — настаивал шевалье.
— Вчера я встретился с ним впервые на борту «Дофина», — ответил доктор.
— На борту «Дофина»! Но что же его привело туда?
— Он приходил справиться, нет ли у нас известий из Франции, и так упорно добивался встречи с одним из наших пассажиров, что, хотя мы его и предупредили о том, что у нас на корабле желтая лихорадка, он настоял на своем и все же поднялся на борт.
Услышав эти слова, шевалье испытал нечто вроде озарения.
— Желтая лихорадка! — вскричал шевалье. — Так, значит, у Думесниля желтая лихорадка.
— Боюсь, что это так, — ответил молодой человек.
— Но ведь от желтой лихорадки, — пролепетал, весь дрожа, Дьедонне, — ведь от нее умирают.
— Если бы вы были матерью, дочерью или сыном капитана, то я бы ответил вам: «Иногда», — но вы мужчина, вы всего лишь его друг, и я вам отвечаю: «Почти всегда!»
Шевалье издал крик.
— Но уверены ли вы, что это желтая лихорадка?
— Я еще хочу надеяться, что это острый приступ гастрита, — отвечал доктор. — Первые симптомы у них одинаковы.
— А от острого гастрита вы бы его спасли?!
— По крайней мере у меня было бы больше надежды.
— О! Господи! Господи! — Шевалье разрыдался.
Молодой врач смотрел на этого человека, который плакал, рыдая и заливаясь потоками слез, подобно женщине.
— Капитан ваш родственник? — спросил он.
— Он для меня больше, чем родственник; он мой друг.
— Сударь, — молодой человек, тронутый глубиной горя шевалье, протянул ему руку, — с того момента, как вы обратились ко мне, вы можете быть уверены, что ваш друг будет окружен заботой и вниманием. Во Франции французы друг для друга всего лишь соотечественники, за ее пределами — это братья.
— О! Господи! Господи! Зачем он только поехал на этот корабль? Почему не послал меня? Если бы он меня отправил туда, то это бы я лежал сейчас больной, а не он; я умирал бы, а не Думесниль.
Доктор с некоторым восхищением смотрел на этого человека, который так просто предлагал свою жизнь Господу в обмен на жизнь того, кого он любил.
— Сударь, — сказал он ему, — я повторяю вам, что еще неокончательно потерял надежду. Это с такой же вероятностью может быть приступ острого гастрита, как и желтая лихорадка, и если это острый гастрит, то кровопусканиями мы излечим его.
— Но кто этот пассажир, с которым он так хотел поговорить?
— Один из его друзей.
— У Думесниля не было других друзей, кроме меня; так же как у меня нет другого друга, кроме него, — меланхолично произнес шевалье.
— Однако они обнялись и расцеловались, как люди, которые счастливы встретиться вновь.
50 
