131 
Испуганный музыкант принялся объяснять, что ничего плохого не имел в виду, когда упоминал о физиономии его величества, а напротив, она ему очень понравилась. Кантор пытался втолковать, что король не любит, когда ему льстят. Король возглашал, что Кантор сам должен был догадаться без всяких предупреждений, и, раз не догадался, значит, он просто пьян. И все это одновременно.
Утешившись тем, что местный король немного отличается от персонажей отечественных сказок и непочтительные речи не будут иметь фатальных последствий, Гарри на всякий случай, чтобы еще раз не напороться, спросил, кто такой Кантор. Тот не нашелся, что ответить, зато нашелся король. Бедный Гарри начал припоминать, не сказал ли он и этому опасному господину чего-нибудь непочтительного. Кантор заявил, что теперь его очередь обижаться, ибо король нарочно сказал неправду, чтобы переселенца напугать. Сам ведь знает, что кабальеро еще год назад завязал с ремеслом убийцы, а теперь он и вовсе нетрудоспособный инвалид…
Чем все кончилось, Кантор не помнил. Кажется, они все-таки договорились, что глубоко друг друга уважают и будут уважать, невзирая на титулы, профессию и цвет кожи. А еще с некоторым трудом припоминалось вокальное безобразие, до которого они в конце концов докатились. Гарри оказался действительно бардом и, хотя под рукой не оказалось рояля, порадовал публику парой замечательных песен. А пьяный Кантор, кажется, подумал, что если это действительно должно исполняться таким образом, то и его непотребный голос сойдет, и тоже присоединился. А потом и за гитарой сбегал. Как выглядело его исполнение, он не помнил абсолютно, только врезалось в память изумленное восклицание черного маэстро Гарри: «Так не бывает! Да что у вас за мир такой?! Волшебники ходят по улицам, драконы летают над городом, короли пьют с первым попавшимся негром, а какой-то мексиканский киллер с первого раза снимает блюз без единой фальшивой ноты! Сумасшедший какой-то мир!»
ГЛАВА 11
Это и есть та проблема, Пятачок, решению которой я просила Пуха посвятить свои Умственные Способности.
А. Милн
Сознание вернулось резко и внезапно от жгучего холода и ощущения, будто его макнули головой в ледяную воду. На поверку ощущение оказалось полностью реальным. Как только Кантор немного отфыркался и открыл рот, чтобы возмутиться, чья-то могучая длань, державшая его за загривок, повторила воспитательное действие, и он чуть не захлебнулся.
– Что ты делаешь?! – послышался испуганный вскрик Жака. – Они же потонут!
– Не потонут! – гневно прогремел прямо над ухом голос Элмара. Кантора рывком приподняли, позволив выплюнуть воду и вдохнуть воздуха, и он с ужасом увидел, как в бадью, из которой его только что извлекли, беспардонно и непочтительно макнули короля. – И скажи спасибо, что у меня только две руки, а то и ты был бы там же!
Элмар вынул из бадьи тщетно сопротивляющегося кузена, и не успел Кантор ничего возразить, как опять оказался в воде с головой.
– Он же простудится! – снова вскричал Жак.
– Кто? – раздраженно поинтересовался Элмар. – Этот? Или этот?
Кантора снова извлекли из ледяной купели, и вакантное место снова занял его величество.
– Хватит! – поспешно выдохнул Кантор, не дожидаясь, пока процедура повторится.
– Ах, хватит?! А вчера эта мысль никоим образом не посетила ваши утонченные мозги? – продолжал разоряться Элмар.
Король отчаянно трепыхался, пытаясь вырваться из его железной хватки, но с таким же успехом он мог пытаться вынуть голову из ошейника.
– Кантор простудится! – пояснил Жак. – Он вчера промок под дождем, и мы его весь вечер отпаивали, чтоб согреть. А ты его в холодную воду!
– Мне кажется, вы его перегрели, – проворчал Элмар и извлек из воды взлохмаченную мокрую голову кузена.
– Довольно! – тут же закричал тот. – Я уже проснулся!
– Надо чтоб ты еще и протрезвел! – прорычал Элмар и, оставив в покое Кантора, снова окунул короля головой в бадью.
Кантор отдышался, протер глаза и вспомнил, что этот сосуд он вчера видел наверху, в ванной. Следовательно, его геройское высочество наполнил бадью там и приволок на кухню… М-да, вырвешься от такого!
Элмар между тем вытащил короля и презрительно изрек, разглядывая его с нескрываемым отвращением:
– И этот человек мне толковал день и ночь, будто я много пью!
– Отпусти немедленно! – сердито огрызнулся мокрый король. – Тоже мне, трезвенник нашелся! Отпусти, а то поменяю список наследников и опять поставлю тебя первым!
131 
