109 
— Таковы… условия вашего контракта, сэр, — объяснил коротышка. — Машину на время ярмарки предоставили вам в обмен на…
— Ладно, — перебил Джимми. — И что я должен судить? Конкурс икебаны? — Он посмотрел поверх головы коротышки на двух своих ассистентов, и те фыркнули, обрадованные шуткой босса.
Но коротышка не понял, что Джимми шутит.
— Нет-нет… — заспешил он, сверяясь с записями. — Домашние консервы! Джемы, желе… — Он перевел взгляд на Джимми. — Прошу меня простить, сэр. Предлагать такое персоне вашего уровня немыслимо, и я, конечно, позабочусь о том, чтобы виновный был уволен. Он…
— Где?
— Кто именно?
— Да не «кто», а «что»! — потерял терпение Джимми. — Где эта ваша выставка консервов?
— Сюда, сэр, — показал коротышка, стараясь не отставать от Джимми и его свиты.
— А он на тебя запал, Лиллиан! — заметила Сью Эллен.
— Ничего подобного, — возразила Лиллиан Бейли, вцепившись в только что завоеванные четыре голубые ленточки. — Это он из вежливости.
— Ты серьезно? И часто ты видела, чтобы судьи целовали победителей в обе щеки?
— А почему бы и… — начала Лиллиан, но не договорила: целуя ее в четвертый раз, Джеймс Мэнвилл шепнул: «Жду тебя у чертова колеса в три», и Лиллиан еле заметно кивнула. — Мне пора, — сказала она и побежала к главной сцене, где рассчитывала найти мать с сестрой. Сегодня сразу после первых гонок Долорес должна была петь. «А в гонках будет участвовать он», — подумала Лиллиан, и ее охватил трепет волнения.
Ее матери и сестре отвели импровизированную гримерную за сценой: три стены заменяли полотнища парусины, четвертая отсутствовала. За столом из листа фанеры, положенном поперек козел, сидела Долорес, гримируясь перед зеркалом. Она уже облачилась в свой тесный ковбойский наряд, сплошь украшенный кожаной бахромой.
— Пришла? — спросила Фрида Бейли, увидев младшую дочь. — Не стой столбом, займись делом. Хоть помоги сестре причесаться, что ли.
Лиллиан взялась за щетку и начала расчесывать волосы Долорес.
— А полегче нельзя? — возмутилась Долорес. — Если ты будешь так дергать, я вся перемажусь тушью!
— Извини, — пробормотала Лиллиан и продолжала водить расческой затаив дыхание. Как же сказать матери и сестре, что ее пригласил на свидание сам Джеймс Мэнвилл? А вдруг они от радости бросятся ей на шею и завизжат, как было, когда Долорес выиграла конкурс певцов? — Я победила, — сообщила Лиллиан.
Фрида рылась в большом чемодане, с которым они приезжали на конкурсы.
— Твой «кольт» куда-то запропастился, — сказала она.
— Да там он, где же еще, — отозвалась Долорес, — поищи как следует.
— Я победила, — повторила Лиллиан чуть громче и нечаянно дернула сестру за волосы.
Долорес взвизгнула от боли.
— Ну что же ты, Лиллиан! — воскликнула Фрида. — Да, замечательно, что тебе дали еще одну ленточку, ну и что такого? Твои джемы всегда хвалят. Могла бы и помочь нам хоть чем-нибудь. Через десять минут твоей сестре выходить на сцену, а в зале, говорят, будет сам Джеймс Мэнвилл. Он богат и не женат!
Фрида и ее старшая дочь переглянулись и понимающе засмеялись.
Внезапно Лиллиан поняла, что больше не выдержит ни минуты.
— Ох, совсем забыла! — воскликнула она. — Мне надо… — Даже ради спасения своей жизни она не сумела бы придумать убедительный предлог, чтобы сбежать. И потому просто выскочила из гримерной, не остановившись, даже когда мать окликнула ее. До встречи оставалось несколько часов, и ей хотелось провести это время в одиночестве, насладиться предвкушением.
— Поверить не могу… — пробормотал Мэтт. — Тебе было семнадцать, а Мэнвиллу сколько?
— Двадцать шесть, — ответила Бейли.
— И ты, насколько я понимаю, пришла к чертову колесу, как обещала?
— Конечно, — кивнула Бейли и прикрыла глаза, снова отдавшись воспоминаниям. Когда ей удавалось забыть про все, что было потом, и вспоминать только этот чудесный день, она испытывала ни с чем не сравнимое чувство. — Мы встретились, и это было замечательно. Джимми вел себя как мальчишка, будто никогда раньше не был ребенком. Мы катались на каруселях, он показал мне свою гоночную машину. Уже в то время он был известен не только как отчаянный гонщик, но и удачливый бизнесмен. Специально для него открыли гоночный трек, и он прокатил меня пару кругов. И даже дал порулить!
— И дал понять, что ты ему нравишься, — негромко подсказал Мэтт.
109 
