очень нудно 
138 
— Помилуй, — возразила добрейшая квакерша, — если у нее есть какие виды на тебя, то это не мое дело, и я вовсе не намерена что-либо у тебя выпытывать.
Слова ее меня встревожили еще больше: не то, чтобы я боялась довериться этому добродушнейшему существу, даже если бы она и заподозрила правду, но моя тайна была такого рода, что я не хотела бы ее поверять никому. Однако, как я сказала, ее слова меня немного напугали; поскольку я от нее до сих пор таилась, мне хотелось бы и на будущее сохранить свою тайну, впрочем, она кое-что почерпнула из речей моей девицы и смекнула, что все это имеет прямое касательство ко мне; следовательно, мои ответы вряд ли могли удовольствовать столь проницательную душу. Два обстоятельства, правда, служили мне некоторым утешением: первое, что моя квакерша не отличалась любопытством и не стремилась что-либо разнюхать, а второе, что, даже если бы она узнал» все, то не стала бы мне вредить. Но, как я уже сказала, она не могла пропустить мимо ушей кое-какие совпадения, такие, как, например, имя госпожи Эми и подробное описание турецкого наряда; ведь в свое время, как уже говорилось выше, я показывала его моей доброй квакерше, и он произвел на нее изрядное впечатление.
Конечно, я могла бы обратить все дело в шутку и тут же при квакерше приняться поддразнивать Эми, допрашивая ее, у кого же это она жила до меня? Но, к несчастью, мы не раз при квакерше говорили о том, как давно Эми находится у меня в услужении, и — что хуже того — я как-то обмолвилась, что некогда проживала на Пел-Мел; так что слишком уж много получалось совпадений. Одно обстоятельство, впрочем, было в мою пользу, а именно рассказы девчонки о богатстве, которого якобы достигла госпожа Эми; по ее словам, у той даже имелся собственный выезд. А так как женщин, носивших фамилию «Эми», сколько угодно, не было оснований думать, что моя служанка Эми и есть та самая госпожа Эми, фаворитка леди Роксаны. Ведь моя Эми, разумеется, держать собственный выезд не была в состоянии; так что если у нашей, милой и доброй квакерши и зародились какие подозрения, то они должны были тут же рассеяться.
— Но что было труднее всего — это выбить из головы квакерши мысль, будто у моей девицы что-то на уме. Это ее убеждение встревожило меня не на шутку, тем более, когда она сообщила, что, описывая мой турецкий наряд, она заметила у девушки все признаки душевного волнения, которое еще больше усилилось после того, как я, несмотря на их просьбы, не захотела его показать. По наблюдениям квакерши, та несколько раз была на грани того, чтобы выдать свое смятение, и на глаза у нее навертывались слезы; кроме того, она, квакерша, даже слышала, как та пробормотала что-то себе под нос — то ли, что она уже все знает, то ли что вскоре узнает, — толком квакерша расслышать не могла. После же моих слов, что турецкий наряд уже уложен и что я его покажу, когда прибудем в Голландию, та будто бы произнесла вполголоса, что ради одного этого она непременно поедет с нами.
Когда квакерша закончила свой рассказ, я сказала:
— Я тоже заметила кое-какие странности в разговоре и повадках этой девицы, а также, что она, по всей видимости, отличается неумеренным любопытством. Вместе с тем я, хоть убей, не понимаю, к чему клонились ее разговоры!
— Не понимаешь? — воскликнула квакерша. — Но ведь это совершенно ясно: она подозревает, что ты — та самая Роксана, которая плясала в турецком наряде, однако полной уверенности у нее в том нет.
— Неужто она может так думать? — возразила я. — Да если бы я это знала, я бы ее мигом успокоила.
— Разумеется, думает! — подхватила квакерша. — Да я сама, сказать по чести, начала было склоняться к тому же. Но, видя, что ты не придаешь никакого значения ее словам, а также из твоих замечаний, уверилась в противном.
— И вы могли так подумать? — спросила я в сердцах. — Это весьма для меня прискорбно. Как, неужели вы могли принять меня за актерку за французскую комедиантку?
— Помилуй, — отвечала мой честный, добрый друг квакерша. — К чему преувеличивать? Когда я услышала, что ты ее осуждаешь, я поняла, что этого не могло быть. Но как было не подумать, когда она описала точь-в-точь твой турецкий наряд, с тюрбаном и драгоценными каменьям, и когда назвала твою служанку именем Эми и привела еще несколько сходных обстоятельств? Кабы ты сама не опровергла ее слов, я бы, не задумываясь, решила, что речь идет о тебе; но как только ты заговорила, я заключила, что здесь ошибка.
138 
