очень нудно 
265 
– Но ведь когда вы будете в Шато-Тьерри, вам так или иначе придется показаться ему с открытым лицом.
– Это не важно: когда они увидят меня, для них уже будет поздно. К тому же его господин меня не узнал.
– Да, но слуга узнает!
– Ты сам видишь, что до сих пор ни мой голос, ни походка ничего ему не напомнили.
– Все же, сударыня, – сказал Реми, – подумайте, что тайна, которой вы уже неделю окружаете себя для Орильи, не существовала для принца, она не разожгла его любопытства, не пробудила воспоминаний, в то время как Орильи вот уже целую неделю ищет, рассчитывает, сопоставляет, и при виде вашего лица память его, ставшая чуткой, внезапно озарится, и он вас узнает, если еще не узнал.
Внезапное появление Орильи прервало их разговор. Он проехал другим путем, наперерез им, не теряя их из вида, и появился неожиданно, надеясь уловить хоть несколько слов из их беседы.
Молчание, наступившее, как только Реми и Диана его заметили, было явным доказательством, что Орильи им мешает. Поэтому он стал следовать за ними на некотором расстоянии, как делал это иногда и раньше.
С этой минуты музыкант установил точный план действий.
У него уже и впрямь возникли подозрения, как сказал Диане Реми. Только подозрения эти были чисто инстинктивными, ибо ни разу, строя то те, то эти догадки, он не остановился на том, что было правдой.
Он не мог уразуметь, почему от него так яростно прячут лицо, которое рано или поздно ему все же предстоит увидеть.
Чтобы вернее добиться цели, он с этого момента стал делать вид, что совершенно отказался от нее, и показал себя в течение всего дня самым покладистым и веселым спутником.
Реми не без тревоги отметил эту перемену.
Так доехали они до какого-то городка и, как обычно, остановились там на ночевку.
На следующий день, под тем предлогом, что переезд будет длительным, они выехали с рассветом.
В полдень пришлось остановиться, чтобы дать отдых лошадям.
В два часа снова двинулись в путь и ехали до четырех.
Вдали синел густой лес – Лаферский.
У него был мрачный и таинственный вид наших северных лесов. Но вид этот, производящий сильное впечатление на южан, которым необходимы прежде всего солнечный свет и тепло, для Реми и Дианы не был чем-то необычайным: они привыкли к темным рощам Анжу и Солони.
Они только обменялись многозначительным взглядом, словно им обоим стало ясно, что в этом лесу совершится событие, нависшее над ними с минуты отъезда.
Трое всадников въехали в лес.
Было около шести часов вечера. Полчаса спустя начали сгущаться сумерки.
Сильный ветер кружил сухие листья и уносил их в огромный пруд, даль которого терялась в глубине леса. Это было своего рода Мертвое море, подходившее к самой обочине дороги и простиравшееся перед тремя путниками.
Проливной дождь, шедший в течение двух часов, размыл глинистую почву. Диана, уверенная в своей лошади и, кроме того, довольно беспечная во всем, что касалось ее собственной безопасности, опустила поводья. Орильи ехал по правую сторону от нее, Реми – по левую. Орильи – вдоль берега пруда, Реми – посередине дороги.
Ни одно человеческое существо не появлялось на длинном изгибе дороги под сумрачной сенью ветвей.
Можно было бы подумать, что этот лес один из тех зачарованных сказочных лесов, в тени которых ничто не может жить, если бы порою из чащи его не доносился глухой вой волков, просыпающихся в предвестии ночи.
Вдруг Диана почувствовала, что ее седло, – в тот день лошадь, как обычно, седлал Орильи, – сползает набок.
Она позвала Реми, который тотчас спешился и подошел к своей госпоже, а сама наклонилась и стала затягивать подпругу.
Этим воспользовался Орильи: неслышно подъехав в Диане, он кончиком кинжала рассек шелковый шнурок, придерживавший маску.
Застигнутая врасплох, молодая женщина не могла ни предупредить его движение, ни заслониться рукой. Орильи сорвал маску и склонился к ней: их лица сблизились.
Они впились глазами друг в друга и никто не смог бы сказать, кто из них был более бледен, кто из них более грозен.
Орильи почувствовал, что на лбу его выступил холодный пот; он уронил кинжал и маску и в ужасе воскликнул:
– О небо!.. Графиня де Монсоро!
– Этого имени ты уже никогда более не произнесешь! – вскричал Реми. Схватив Орильи за пояс, он стащил его с лошади, и оба скатились на дорогу.
265 
